Линда Ховард - Теперь ты ее видишь

Суини не решалась засиживаться в воде. Она открыла слив и, несмотря на дрожь, заставила себя подняться. Казалось, мышцы превратились в вареные макароны. Она сняла промокшую пижаму и повесила ее поверх занавески сушиться. Чтобы вытереться, пришлось приложить колоссальное усилие. Кончилось тем, что Суини вытирала ноги и ступни, сидя на крышке унитаза.

Потом она отжала промокшие концы волос. Ей следовало вернуться в кровать хотя бы на время, но Суини не хотела укладываться с влажными волосами, опасаясь нового приступа озноба. С другой стороны, нельзя же ждать, пока волосы высохнут. Суини подумала, не обрезать ли их, но тут же к ней вернулся здравый смысл, и она покачала головой. Вытащив из стопки сухое полотенце, девушка обернула им волосы, подоткнув под него мокрые локоны.

Пошатываясь, она побрела к кровати. Электрическое одеяло все еще было включено. Суини голышом заползла под него, наслаждаясь теплом, и как только ее тело расслабилось, немедленно уснула.

Детектив Джозеф Аквино, тучный мужчина с проницательными глазами и добродушным домашним лицом, внушал доверие. Его напарник X. Райтнер, худощавый и несколько желчный, с песочными волосами, подстриженными на военный манер, имел привычку впиваться в допрашиваемых немигающим взглядом светлых глаз до тех пор, пока несчастные не начинали беспокойно ерзать.

Поймать на эту удочку Ричарда было трудно. Он сохранял полное спокойствие и не сомневался, что опыт и закалка помогут ему противостоять ухищрениям следователя. Интересно, неужели Райтнер готов таращиться, пока глаза не вылезут из орбит?

Когда эти двое явились спозаранку к нему домой с известием о смерти Кандры, Ричард сразу понял, что они считают его самым вероятным подозреваемым. Он вел себя сдержанно, делал все, о чем его просили, и исполнял свой долг, несмотря на потрясение, от которого путались мысли.

Ричард уже давно не любил Кандру, в последний год питал.к ней жгучую ненависть, но никогда не желал ее смерти. Он лишь хотел выбросить эту женщину из своей жизни. И вот Кандра ушла — окончательно и бесповоротно. Смерть человека, которого хорошо знаешь, — всегда тяжелый удар, как и любое иное покушение на целостность твоего восприятия реальности. Окружающий мир меняется, и приходится какое-то время приспосабливаться к столь резкой перемене.

Поскольку развод еще не был завершен, закон по-прежнему налагал на Ричарда определенные обязанности по отношению к Кандре. Он опознал ее тело; ему и раньше случалось видеть трупы, но это было во время боевых действий, на необъявленной войне, и Ричард вступал в нее, сознавая возможность потерь и идя наперекор опасности. Но теперь все иначе. Погибла женщина, с которой его соединяли десять лет близости, хотя и довольно поверхностной; он спал с Кандрой, даже любил ее — по крайней мере вначале. Сейчас Ричард чувствовал только сожаление, но вполне искреннее.

Он позвонил родителям Кандры, переехавшим с Манхэттена после того, как ее отец спустил в рискованных биржевых операциях все деньги до последнего цента. Теперь Чарльз и Хелена Мэкссон обитали в пригороде Итаки, ведя столь скромную жизнь, что Кандра предпочитала приглашать родителей в Нью-Йорк, чем оставаться на ночь в их доме. Она называла его жалкой лачугой, хотя, по мнению Ричарда, кирпичный дом с фермой был под стать верхушкам среднего класса, и большинство людей жили в куда худших условиях. Но Кандра родилась и выросла в роскоши и не разделяла взглядов мужа.

Учитывая сложившиеся обстоятельства, Ричард сообщил Чарльзу, что предоставляет ему и Хелене принять все необходимые решения. Кандра — их дочь, и ее смерть — тяжелый удар для стариков. Место и способ погребения, равно как и отпевания, следовало оставить на их усмотрение.

Что бы ни делал Ричард, он постоянно ощущал неусыпное внимание следователей. Когда он разговаривал по телефону, один из них либо оба оказывались в пределах слышимости. Всякий раз, когда в его душе поднималось негодование, Ричард подавлял свои чувства, понимая, что полицейские лишь выполняют свой долг. Ведь статистика убийств свидетельствует о том, что в гибели женщин чаще всего повинны любовники или мужья. То, что они с Кандрой вели бракоразводный процесс, лишь усугубляло подозрения. Поэтому Ричард сохранял спокойствие даже тогда, когда следователи забрали его в полицейский участок и привели в камеру для допросов — тесное грязноватое помещение с тремя креслами и видавшим виды столом на шатающихся ножках.

Ричарду зачитали его права и спросили, не желает ли он позвонить своему адвокату.

— Нет, — ответил он, к вящему изумлению обоих следователей.

— Хотите кофе, воды? — спросил Райтнер.

— Нет, благодарю вас. — Ричард едва скрыл насмешливую улыбку, зная, что один из самых затасканных приемов — это спросить, не хочет ли подозреваемый пить. После этого ему приносят одну чашку кофе за другой, пока бедняга не станет корчиться от желания справить малую нужду. В туалет его, конечно же, не пустят и будут вновь и вновь повторять одни и те же вопросы, может быть, сформулированные несколько иначе, до тех пор, пока позывы мочевого пузыря окончательно не выведут несчастного из равновесия.

Стараясь поудобнее устроиться в кресле, в которое его усадили, Ричард отметил, что передние ножки, должно быть, специально укорочены, чтобы он соскальзывал с сиденья всякий раз, как попытается расслабиться. Он прочно уперся ногами в пол и более не сдвигал их с места.

Допрос начал Райтнер:

— Экономка сообщила, что вы и миссис Уорт разводитесь.

— Да, это так, — безразличным тоном отозвался Ричард. — Мы живем порознь уже год.

— Развод — неприятное дело? Я и сам дважды проходил через этот кошмар.

— Да, приятного мало.

— В ходе развода супруги ссорятся, ругаются, и это вполне понятно. Вы ведьмного теряете, мистер Уорт?

— В каком смысле?

— Сами знаете. Вы стоите кучу денег, и это не пустая игра слов. Женщина способна раздеть мужчину до трусов, отнять у него все, что он заработал, если, конечно, ему не хватило сообразительности с самого начала обезопасить себя. Когда вы женились на миссис Уорт, у вас почти не было денег, не так ли?

— Да.

— А значит, не было необходимости заключать брачный контракт.

— Господа, — невозмутимо заговорил Ричард. Он относился к следователям с пониманием и желал им успеха. — Если вы спрашиваете, не теряю ли я при разводе половину своего состояния, то ответ будет отрицательный. Когда мы вступали в брак, семья моей жены была богата. Ее отец настоял на контракте, желая в случае развода уберечь от меня свои деньги. Но соглашение было взаимным. Каждый из нас оставался при своем; Кандра не могла и притронуться к моему имуществу.