Патриция Мэтьюз - Лабиринт отражений

Дорожка сделала последний поворот, и перед ними предстал дом во всей своей красе. Грациозный и изящный, двухэтажный, окруженный балконами, он великолепно передавал неповторимый дух своей эпохи.

От красоты здания и окружавшего его сада у Джули перехватило дыхание. Снова на одно короткое мгновение что-то промелькнуло в ее памяти, но тут же исчезло.

Внутреннее убранство дома не уступало по красоте его внешнему виду. Тщательно натертые деревянные полы радовали глаз блеском. На второй этаж вела лестница с витыми перилами. Огромные окна, от пола до потолка, напоминали старые дома в Новом Орлеане. Сейчас портьеры были опущены, вероятно, из-за жары, поэтому дом выглядел темным и мрачноватым. И еще в нем ощущался испанский дух, и это сразу очаровало Джули.

— Как он прекрасен! — прошептала она.

Шелдон услышал ее и улыбнулся:

— Да, не правда ли?

Увидев, что Джули застыла, словно в трансе, не в состоянии двинуться с места, он легонько взял ее за локоть и повернул к лестнице.

— Пойдемте, Джули.

Пока они поднимались по лестнице, Шелдон не выпускал ее руку, и Джули была ему благодарна за поддержку.

Второй этаж показался ей еще более мрачным. На верхней ступеньке стояла пожилая чернокожая женщина в аккуратном черном платье и белом переднике. По-видимому, она их поджидала. Лицо ее показалось Джули добрым и несколько меланхоличным. Она кивнула Хендерсону. С любопытством оглядела Джули.

— Как она, Полин? — спросил Хендерсон.

— Целый день ждет.

Чернокожая женщина кивнула на дверь. У нее оказался удивительно музыкальный голос.

Хендерсон открыл дверь и отступил в сторону, пропуская Джули. Чувствуя слабость в коленях, Джули медленно двинулась вперед.

Основную часть комнаты, подобно трону, занимала огромная кровать. На ней, приподнявшись на подушках, полулежала старая женщина.

Ее бабушка. Стелла Деверо.

« 30 мая

Прошел один год и один день с тех пор, как я начала тайно вести этот дневник. Вчера мы опять праздновали день рождения. Ужасная скука. Зато сегодня хороший день. Правда, начался он плохо. Все утро шел дождь. Мама сказала, чтобы мы играли у себя в комнате. У меня появилась грандиозная идея. Но Сьюлин не захотела играть. Она никогда не хочет играть ни во что интересное. Потом, слава Богу, дождь кончился, и мама разрешила нам выйти. Только заставила нас обуть сапожки.

Мне кажется, мама любит Сьюлин больше, чем меня. Ну и пусть. Я все равно люблю папу больше, чем маму. Мама вся такая мягкая, сладенькая, совсем как Сьюлин. Я пришла к выводу, что некоторые люди мягкие, слабые, рыхлые… как расплывчатые картины. А некоторые — жесткие и сильные. Я даже разделила всех, кого знаю, на две группы и составила списки. Мягкие — Сьюлин, мама, тетя Хелен, моя учительница мисс Джонсон и мистер Финдлей, учитель из воскресной школы; он живет с нами по соседству. Сильные — папа, тетя Пип, бабушка, папин друг мистер Томас — он очень красивый — и Хью. Я заметила, что среди мужчин больше сильных людей, чем среди женщин. Большинство женщин мягкие и нерешительные. Но я не такая. И мне нравится, что я не похожа на других. Папа говорит, в этом нет ничего плохого.

А день сегодня оказался хорошим вот почему: когда кончился дождь, мы с Хью проскользнули через изгородь у дома мистера Финдлея и сбежали. Нам повезло, что Динго спал. Динго — это наша собака. Он очень глупый, все время лает. Мы связали их хвостами с Пинки. Пинки — это наша кошка. И она разбудила Динго. А мы спрятались за живой изгородью и наблюдали за ними. Вот была потеха! Динго носился вокруг, лаял и волочил за собой Пинки. Миссис Финдлей выбежала из дома с таким встревоженным видом, что просто умора. Кричала, махала фартуком… В общем, выглядела она по-дурацки. И вся эта суета и крики ничему не помогли. Динго и Пинки только еще больше напугались. В конце концов из дома вышел мистер Финдлей, поймал Динго и отвязал его. На этом все веселье кончилось.

Нас они так и не увидели. И никто не узнал, что это мы связали кошку и собаку. Мы с Хью хохотали до упаду».

Старушка, полулежавшая на кровати, выглядела совсем крошечной. Как кукла, подумала Джули. Однако черные глаза пронизывали насквозь, в них все еще светился живой ум. Она несколько минут изучала девушку. Царственным жестом остановила Хендерсона, когда тот попытался заговорить.

Под этим взглядом Джули начала чувствовать себя неуютно. Наконец Стелла Деверо заговорила. Голос ее нисколько не напоминал о преклонном возрасте:

— Итак… вы утверждаете, что вы Сьюлин?

Джули вспыхнула. Как она высокомерна и груба, эта старуха!

— Ничего подобного я не утверждаю. И вообще я приехала сюда не по своей инициативе.

Наконец вмешался Хендерсон:

— Мы пришли к твердому убеждению, миссис Деверо, что это и есть ваша внучка Сьюлин.

— Подойди сюда, деточка. — Стелла Деверо сделала знак рукой, тонкой и прозрачной, как восковая бумага. — Подойди ко мне поближе. Глаза у меня теперь уже не те, что раньше.

Джули колебалась, не зная, как поступить. Ей хотелось повернуться, выйти из этого дома, сесть на ближайший автобус до Морстауна и уехать. Однако любопытство оказалось сильнее. Она медленно, нехотя приблизилась к краю кровати.

Пронизывающие черные глаза внимательно смотрели на нее. Тонкая рука, опутанная голубыми прожилками вен, медленно поднялась и коснулась щеки Джули. Сухие пальцы погладили ее лицо. Это было похоже на легкое прикосновение птичьего пера. Не ласка, а скорее стремление удостовериться в реальности происходящего.

— Глаза… да, это глаза Деверо. В точности такие же, как у отца. Но вот нос… совсем не такой, как у Деверо. — Стелла легонько провела пальцем по носу Джули, потом коснулась своего собственного, довольно большого, благородной формы. — Конечно, с годами кровь Деверо многократно разбавлялась. Не знаю… Просто не знаю… Она покинула нас в шестнадцать лет. Могла ли она настолько измениться с тех пор?

Стелла Деверо словно выдохлась. Казалось, ей хотелось сейчас лишь одного — откинуться на подушки и закрыть глаза. Даже голос звучал слабее, чем вначале.

— Память у вас уже не та, что раньше, Стелла, — мягко произнес Хендерсон. — Я вижу в этой девушке поразительное сходство с шестнадцатилетней Сьюлин.

— Вы тоже не молодой человек, Клод, — издевательским тоном ответила Стелла. — В течение двадцати лет вы ни к одной девушке не приближались.

— Она выглядит так, как выглядела бы Рослин в этом возрасте.

Джули подняла глаза:

— Кто такая Рослин?

Он вздохнул. Ответил с некоторой неловкостью в голосе:

— Ваша сестра. Она исчезла почти одновременно с вами.

— Сестра?! У меня есть сестра?!

Хендерсон мрачно кивнул: