Филлис Уитни - Снежный пожар

Кот навострил уши, с неудовольствием махая кончиком хвоста. Тогда я закрыла дверь, чтобы он не мог убежать из галереи. Он, как молния, метнулся к двери, но опоздал.

— Вот видишь, — увещевала его я. — Если ты не будешь моим другом, то как выберешься отсюда? Если, конечно, ты не умеешь проходить через закрытые двери.

Он встал перед дверью и издал жалобный вопль. Я повернулась к нему спиной и подошла к одному из окон, чтобы посмотреть на закат. Небо оставалось ясным, и, хотя за верхушками деревьев струилось розовое сияние, отсутствие облаков лишало зрелище всякой живописности. Это меня не удивило. Я ожидала от Шен подвоха и особенно не встревожилась.

С этой удобной точки обзора я взглянула вниз на подъездную дорогу, обрамленную высокими сугробами, туда, где я оставила свою машину. Джулиан еще раньше пригнал ее из Сторожки; я поняла, что у меня не будет проблем с выездом на дорогу. Но я увидела и нечто такое, что заставило меня судорожно ухватиться за шпингалет окна. Рядом с моей машиной находился Эмори Ольт; он наклонился над задним колесом автомобиля. Мне не удалось открыть окно. Возможно, они заколочены на зиму. Я стала стучать по стеклу и кричать. Если он меня и слышал, то виду не подал и вверх не посмотрел. Через некоторое время он отошел от машины и скрылся за углом дома.

У меня пропала охота оставаться здесь и забавляться играми с Циннабаром. Я опасалась Эмори, и мне захотелось поскорее узнать, не повредил ли он мою машину. Как прежде Циннабар, я метнулась к двери, но, как и он, опоздала. Я услышала лязг задвижки и мягкий звук удаляющихся вниз по лестнице шагов. Я была заперта в башенной галерее.

Разумеется, я не думала, что подвергаюсь серьезной опасности. Достаточно закричать, и кто-нибудь вызволит меня отсюда. Я начала негодующе колотить в дверь и кричать изо всех сил. Шум встревожил Циннабара, он заметался по галерее, выпустив когти, шерсть стала на нем дыбом.

Кроме Циннабара, никто не отозвался на мой крик ни изнутри дома, ни снаружи. С тяжелым сердцем я осознала, что башня с толстыми каменными стенами не смыкается с основным зданием, а соединяется с ним только через лестничную клетку. Массивные деревянные двери отделяли каждый этаж от продуваемой сквозняками башенной лестницы; возможно, сквозь них не проникал поднятый мною шум.

Я снова взглянула на дорогу, но на ней никого не было. Если Адрия все еще возилась со своим снеговиком на заднем дворе, она никак не могла меня услышать. Я опять принялась барабанить в окно, но это принесло не больше пользы, чем стук в дверь. Ситуация казалась смехотворной; конечно, мое заключение не могло даться длительным, но в башне становилось все холоднее. Солнце садилось, сгущалась темнота. Сколько я продержусь здесь в свитере и лыжных штанах." Хорошо еще, что я надела теплые ботинки.

— И что же нам делать? — спросила я у Циннабара.

Он посмотрел на меня, не скрывая отвращения. Пока я ходила по галерее, хлопая в ладоши, чтобы согреться, он каждый раз отскакивал в сторону, ничуть мне не доверяя.

Мне пришло в голову, что кому-то рано или поздно понадобится подняться на второй этаж или спуститься на первый; этот кто-то окажется на лестничной площадке и должен будет меня услышать. Я заняла пост возле двери, прислонив к ней ухо, пытаясь уловить малейший шорох. В доме никогда не было так тихо, как теперь. Время от времени я принималась отчаянно колотить в дверь, но это ни к чему не приводило.

За окном угасали последние отблески розового сияния. Быстро темнело. Хуже всего было то, что я замерзала. Я махала руками, бегала по галерее и снова приникала к двери. Иногда поднимала шум, но все без толку. Клей, вероятно, уже заметил, что я не явилась вовремя на работу, но вряд ли это обеспокоит его настолько, что он начнет меня искать.

Пару раз я от нечего делать попыталась отнять у Циннабара медальон, но кот шарахался от меня с быстротой молнии. Мне всегда удавалось подружиться с кошками, но мои взаимоотношения с этим котом не заладились с самого начала. В сгущающейся тьме медальон ловил остатки солнечных лучей, и лицо Улля мерцало на шее у кота. Он был богом лыжников и ничем не мог помочь человеку, запертому в норманнской башне.

Мое освобождение из заточения произошло -внезапно. Я услышала шаги на лестнице, скрежет задвижки, и дверь отворилась. При свете, проникавшем с лестничной площадки, я разглядела Джулиана, Шен и Адрию; все они смотрели на меня с изумлением. На всех троих была верхняя одежда; очевидно, они только что вошли в дом.

— Что случилось? — спросил Джулиан. — Адрия сказала, что наш домашний призрак колотит в дверь башни. Как вы оказались здесь взаперти?

— Спросите об этом Шен, — ответила я и, дрожа, прошла мимо них на лестничную площадку.

— Тут Циннабар! — воскликнула Адрия. — Она тоже была заперта в башне.

Даже я повернулась, чтобы взглянуть на кота, и вспомнила о медальоне. Кот опасливо жался к стене, утратив доверие ко всем представителям человеческого рода. Он уже собирался прошмыгнуть мимо нас, когда Адрия схватила его на руки.

— Посмотрите! — воскликнула она. — Посмотрите, что у нее на шее!

Я, скрестив руки, обхватила свое дрожащее тело и смотрела только на Джулиана. Он подошел к Адрии и. размотав цепочку, снял медальон с шеи кота. Затем он протянул Улля мне.

— Кажется, это ваш медальон?

— Ее! — язвительно воскликнула Шен. — Посмотри на него как следует, Джулиан. Ты знаешь, кому он принадлежал. Посмотри на остатки прежней надписи, поверх которой выгравирован алмаз. Марго дала его Стюарту — и кому мог подарить его Стюарт, если не своей сестре?

Джулиан не испытывал необходимости переворачивать и рассматривать медальон. Возможно, он узнал его сразу, как только увидел на мне во время нашей первой лыжной прогулки, но боялся взглянуть правде в глаза. Он все еще протягивал мне Улля, и я вынуждена была его взять. Лицо Джулиана выражало горечь и отвращение которое он питал к моему маскараду. Впервые я взглянула на ситуацию с его точки зрения, чего не делала прежде. Я бы предпочла, чтобы он разразился обвинениями и выгнал меня из дома прямо сейчас, а не смотрел на меня вот так. Через несколько мгновений он отвернулся, спуститься по лестнице и скрылся за дверью на первом этаже.

Адрия, не понимая, что происходит, переводила взгляд с Шен на меня и обратно. Она собиралась что-то спросить, когда Шен мягко обратилась к ней.

— Мне тяжело тебе об этом говорить, Адрия, дорогая, но Линда — сестра Стюарта Перриша. Сестра человека, который толкнул кресло Марго. Она только прикидывалась нашим другом. Я боюсь, что твой отец очень разочарован ее поведением.

Адрия тихо вскрикнула, сбежала по лестнице на второй этаж и захлопнула за собой дверь. Шен стояла на несколько ступенек выше меня и смеялась — смехом дриады. Но она была достаточно земной женщиной, чтобы ранить и разрушать, и делала это с почти пугающим удовольствием.