Блэйн Андерсен - Роковой поцелуй

— Хорошо. Думаю, можно рассказать. Ну вот, мисс Джулия была беременна. Она сама мне в этом призналась незадолго до убийства. Да я и сама догадалась. Бедняжку вечно тошнило! А я ведь каждый раз реву, как вспомню об этой нерожденной душе, убитой вместе с матерью. Не могу поверить, что убийца знал о беременности мисс. — Мэрси заплакала. — Хотя нет, он, может быть, и знал. Ну как могла мисс Джулия вляпаться в такое дело!..

Элис была потрясена. Джулия была беременна! А она и не догадывалась. У сводной сестры не было даже поклонника.

— А ты уверена, что это так?

Мэрси презрительно хмыкнула:

— Я, да и чтобы не знала что‑нибудь о моей хозяйке. Вы сомневаетесь?

— Нет, я не сомневаюсь. Такая печальная история. Но почему ты не рассказала об этом никому, если все знала? Ведь констеблю нужно было обязательно сообщить. — Элис все еще не могла прийти в себя от услышанного. Если рассказ Мэрси соответствует действительности, то он может навести на след убийцы.

— Я рассказала все госпоже, когда она за мной приехала в Лондон. До этого здесь все было вверх дном, мне и в голову ничего подобного не приходило. Госпожа Роберта сказала, что все уладит, но с тех пор — тишина. Думаю, констебль не придал значения случаю. По‑моему, они все еще ищут мисс Элис.

— Так кто же, по‑твоему, отец?

— Если бы я знала наверняка, я бы сказала, но такое дело… Мисс Джулия была добра ко мне, но у нее были свои секреты, и один из них, — ночи, когда она меня отсылала прочь, говорила, что у нее дела. Она была очень осторожна. По крайней мере, до последнего времени.

— Мэрси, тебе нужно… — в двери прачечной показалась голова Риана. Его лицо исказилось от злости, когда он увидел Элис.

— Ты! Я же сказал тебе, мы не принимаем бродяг! Вон отсюда! Сейчас же! — Риан схватил метлу и поднял ее угрожающе над головой.

Даже не кивнув на прощание Мэрси, Элис вскочила на ноги и выскочила за порог. Вскочив на коня, она галопом поскакала домой.

Ее думы сопровождались тряской от скачки и стуком копыт. Новость была ошеломляющей — почти невероятной.

Теперь Элис знала точно: Роберта сделала все, что в ее силах, чтобы оклеветать ее. Беременность Джулии — очень важное сведение. Но Элис, зная свою мачеху, была уверена, что Роберта не передала слова Мэрси констеблю. Если бы она это сделала, Элис давно оправдали бы.

Подозрения Мэрси очень правдоподобны. Если предполагаемый отец ребенка Джулии был бы приличный человек, она бы о нем рассказала ей. Скорее всего, Джулия стыдилась этой связи. Возможно, именно этот гнусный тип ее и убил, боясь разоблачения. Мотивы преступления налицо. Но кто этот негодяй?

Ответ пришел на ум как выстрел. Она тряхнула головой так, что шляпа чуть не слетела с головы. Как бы она ни старалась, ничего не выйдет. Образ Кейрона маячил перед ней. Не он ли отец ребенка Джулии и не он ли в ту ночь порешил ее?

Она остановила лошадь.

— Боже мой, куда ехать? Назад в Фоксхолл, к убийце? В Брайархерсте оставаться нельзя. Что же делать?

И вдруг, прозрение. Да, конечно. Хэдли ничего не знает, и Роберта вряд ли расскажет правду. Мод больше всех знает о Кейроне! Она, конечно, знала о Джулии, если у Кейрона были какие‑то отношения с ней.

Как судьба играет нами! Мод всегда была соперницей Элис. Может быть, теперь она станет ее союзницей.

Мод? Нет, это невозможно, невероятно! Глядя на ее распростертое безжизненное тело, Элис подумала: да это ей просто чудится, это какая‑то сумасшедшая химера, наваждение, следствие ее нервного переутомления.

Она отвернулась и перевела дух. Вот сейчас она посмотрит туда снова — и видение исчезнет. Однако чудес не бывает; картина была четкой и недвусмысленной: пепельно‑серое лицо Мод; кровавая рана у нее на спине — ковер там, где она лежала, из голубого стал темно‑пурпуровым; позолота стула, у ножек которого она лежала, была забрызгана кровью.

Элисон сжала виски. Что Мод понадобилось здесь, в Фоксхолле? Элис сама только на минутку заскочила сюда по пути из Брайархерста и намеревалась, переодевшись, сразу же отправиться в Тоттен‑Хоу — выведать у Мод подробности связи Кейрона с Джулией, вот — новая беда!

А вдруг убийца Мод где‑нибудь поблизости? Элис рванулась в одну сторону, в другую — никого, никаких звуков, зловещая тишина.

Еще когда она несколько секунд тому назад проходила вестибюль, ее поразила эта странная тишина в доме. Никого не было: ни лакея‑привратника, ни слуг, не было слышно и обычной болтовни кухарок на кухне. Однако Элис была так поглощена своими страхами, что не придала этому особого значения.

Теперь она понимала, что такое запустение выглядит весьма странно. А может быть, Мод — не единственная жертва преступника? А вдруг — она следующая на очереди? Элис кинулась в библиотеку, но по пути наткнулась на что‑то твердое на полу. Увидев, что это было, она застыла на месте. Это был револьвер — явно то самое оружие, из которого была убита Мод.

Элис протянула к нему дрожащую руку, пальцы ее обхватили инкрустированную рукоятку. Она подняла пистолет, осмотрела замок, повертела ствол. Что‑то в нем было странно знакомо. Она всмотрелась в серебряную табличку с выгравированным гербом и судорожно вдохнула в себя воздух — память ее вернулась к тому дню, когда на нее напал кабан. Именно там она видела этот револьвер — в руках у Кейрона!

Раньше у нее хватало сил отвергать очевидные истины — теперь они иссякли. Все уловки, все доводы, которые могли говорить в пользу Кейрона, попытки доказать себе его невиновность — все рухнуло. Итак, Кейрон был не только убийцей Джулии; он же убил и Мод.

Она пыталась понять — почему Кейрон мог решиться поднять руку на Мод, свою старую приятельницу? Что она знала? Элис почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица: она вспомнила, зачем она хотела ехать к Мод.

Ее охватил озноб, револьвер чуть не выпал у нее из рук. Мод приехала, чтобы разоблачить Элис, и каким‑то образом узнала, кто убил Джулию — Кейрон.

Элис рухнула в кресло. Оружие с глухим стуком упало на пол. Из глаз хлынули слезы.

Наверное, надо было прежде всего пожалеть Мод или Джулию — они лишились жизни, будучи такими молодыми. Но сердце ее разрывалось от жалости к себе; ведь она потеряла — навсегда и невозвратно — человека, которому отдала свое сердце.

Она чувствовала, что в буквальном смысле проваливается в бездну. Она была как листок, подхваченный каким‑то жутким вихрем. Но ее рыдания, громкие, прерывистые, не были жалобой простого смертного; в них слышался и призыв к каре Господней.

Наконец слезы прекратились. Ее глаза остановились на предмете, который она раньше не заметила, и который теперь привлек ее внимание. Вначале она не могла рассмотреть, что это такое — мешали слезы, но сейчас она уже хорошо видела: в руке у Мод зажато что‑то похожее на записку.