Дороти Иден - Леди Маллоу

Сара зябко передернула плечами и плотнее укуталась в свой плащ. Некоторые стекла в окнах летнего домика были разбиты, и снаружи в помещение проникал холодный ветер. Быстро спускались вечерние сумерки. Сквозь ветви голых деревьев отчетливо был виден дом. В окнах горел свет. Ежившаяся от холода Сара хорошо их различала.

Окна леди Мальвины сияли вовсю, гардины не задернуты, вероятно, потому, что она позабыла позвать Бетси. Конечно же, она поклевала носом перед пылающим камином (в ее комнате всегда невыносимо жарко), раскинув широкую юбку по креслу и сдвинув на бок чепец, а потом, получив от короткого сна новый заряд бодрости, наверное, направилась в детскую, чтобы растормошить и окончательно разгулять Тайтуса своими дурацкими играми и забавами. Элиза вздрагивала и морщилась всякий раз, заслышав ее шаги. По словам девушки, леди Мальвина непременно уморит ее или Тайтуса.

В отличие от ярко освещенных окон леди Мальвины, у Амалии между тяжелыми гардинами пробивалась лишь узкая полоска света. Она, не в пример своей свекрови, боялась темноты за окнами, часто вздрагивала от малейшего пустяка и пугливо оглядывалась. Ее худое, бледное лицо почти все время выглядело озабоченным. В присутствии мужа Амалии не спускала с него глаз. Быть может, она слишком любила его? Или опасалась, что он не испытывает к ней таких же чувств? Во всяком случае, следующее окно, принадлежащее Блейну, было темным (интересно: открыта ли дверь, соединяющая его комнату со спальней Амалии?). Присущее Блейну постоянное беспокойство, которое странным образом отличалось от озабоченности Амалии и, вне всякого сомнения, объяснялось нечистой совестью, гнало его из дому.

С облегчением Сара отметила свет в дальнем окне второго этажа: Тайтус, как и его мать, не любил темноты. Элиза, должно быть, в точности выполнила поручение: напоила ребенка чаем и затопила камин. «Мне нужно скоро идти, — подумала Сара, — Тайтус будет меня ждать». Это был нервный, маленький мальчик, который легко возбуждался, если что-то у него не ладилось. А тут еще и возникшая у него нелепая фантазия — будто в стенном шкафу детской комнаты прячется мышь, готовая выпрыгнуть, как только потушат свечи. С тех пор как Сара узнала о кошмаре, который мучил ребенка, она позаботилась о том, чтобы у него всегда был ночью свет.

Если Джеймс Броуди скоро не явится, она не сможет дольше оставаться здесь. Как ей объяснить свою длительную прогулку в ночной темноте? Кроме того, ее ждет Тайтус и нужно еще переодеться к ужину. Придется быстренько накинуть темно-голубое кисейное платье, опережая самого Блейна, который тратил мало времени на свой вечерний туалет и насмешливо взирал на старательно ухоженную внешность Амалии. По всей вероятности, никогда прежде он не переодевался специально к ужину и не имел такой возможности.

«Он бессовестный обманщик и самозванец», — подумала Сара сердито. С приходом Джеймса Броуди у нее в руках наверняка окажется, по крайней мере, какая-то частичка неоспоримого доказательства, которая позволит ей сорвать с него маску.

В записке, полученной от Броуди, говорилось:

«Дорогая мисс Милдмей!

По просьбе мистера Амброса Маллоу, с которым я расстался в Тринидаде, мне нужно передать Вам пакет, касающийся проблемы, которая Вас глубоко интересует. Если Вы свяжетесь со мной в гостинице «У Джорджа» и сообщите, где я смогу без помех вручить упомянутый пакет, который нельзя пересылать по почте, то я приложу все силы, чтобы в назначенное время встретиться с Вами.

Преданный Вам Джеймс Броуди»

Ветер усиливался, по небу мчались клочья грозовых облаков, казавшихся чернее надвигавшейся ночи. Сара с тревогой вглядывалась в темноту и, наконец, услышала приближающиеся шаги.

— Мистер Броуди? — окликнула она торопливо.

Но ее голос едва ли был услышан, потому что человек, подойдя вплотную, схватил ее крепко за плечи и спросил:

— Амалия, почему ты бродишь среди зимы возле озера? В чем дело?

Это был Блейн, который тут же заметил свою ошибку.

— Вы! — воскликнул он голосом, полным ненависти, цепко удерживая ее за руку.

В любой момент здесь мог появиться Джеймс Броуди с письмом от Амброса Маллоу — слишком конфиденциальным, чтобы его можно было послать по почте. Рассчитывать на то, что Блейн с уважением отнесется к ее частной переписке, было чересчур наивно. У него и без того уже возникли сильные подозрения. До сих пор ей удавалось выпутываться из щекотливых ситуаций, но из этой, видимо, не выкрутиться. А это значит, что она потерпела поражение…

Казалось, что прошло уже много месяцев с того дня, когда Сара, нервно шагая из угла в угол в гостиной тети Аделаиды, с нетерпением ждала новостей из зала суда, которому предстояло или объявить Блейна Маллоу мошенником — а она не сомневалась, что он наглый обманщик, — или же признать его историю правдивой.

В конце концов, тетя Аделаида не выдержала:

— Ради Бога, дитя мое, присядь, пожалуйста. Ты сводишь меня с ума. Все время мелькаешь перед глазами. Остановись хотя бы на минутку.

— Извините, тетя. Я так волнуюсь. Решение суда уже должно быть известно.

— Суетиться нет смысла, от этого ничего не изменится. Отойди от окна и принимайся за вышивание.

— Вот подъехал экипаж, — проговорила Сара, выглядывая из окна.

От сгустившегося тумана снаружи сделалось темно как ночью, и фонарщики приступили к своим обязанностям. Снова послышался стук лошадиных копыт, но извозчик проехал мимо. И откуда у нее появилась уверенность, что Амброс сразу же поспешит к ней с сообщением? Кроме того, присяжные могут совещаться до завтрашнего утра: ведь было так много противоречивых свидетельств. Сара никогда не забудет, как леди Мальвина, высокомерно задрав свой длинный нос, давала показания в качестве свидетеля, и крупные розы на ее шляпке согласно кивали в такт утвердительным ответам. Ничто не могло поколебать ее позицию. По словам леди Мальвины, чернобровый авантюрист — такой же самонадеянный и нахальный, как и она сама, — ее сын, давно пропавший Блейн Маллоу.

— Наверное, тебе хотелось бы сейчас опять находиться в зале суда и глазеть на этого негодяя.

— Откуда вам известно, что я там бывала? — изумилась Сара.

— Мне ничего не известно, так как от меня все скрывают, — ответила тетя насмешливо. — Однако твои регулярные хождения по магазинам и чаепития с сестрами на этой неделе были весьма продолжительными. И возвращалась ты всегда в таком возбужденном состоянии, которого никак не объяснить беседой с этими чрезвычайно скучными созданиями. Нет, нет, дитя мое, не смотри на меня укоризненно. Я не расспрашивала извозчиков.