Патрисия Симпсон - Потерянная богиня

— Нет.

— Она вырастет, не зная людей. Все, чему она не выучится сейчас, ей все равно придется узнать. Только потом это будет во много раз тяжелее. Пусть она теоретически гениальна, но она никогда не сможет тягаться с теми, кто вырос в реальном мире.

— В реальном мире… — вздохнул Ашерис, а Карисса воспользовалась паузой и отпила кофе. — Для Джулии реальный мир таит много опасностей.

— О чем ты? — Карисса поставила чашку. — Какие опасности?

— Гораздо более реальные и неизбежные, чем ты можешь вообразить.

— О чем ты говоришь?

Ашерис заглянул ей в глаза, словно решая, стоит ли доверить ей тайну. В конце концов он вздохнул и перевел взгляд на свои длинные кисти рук. Карисса тоже посмотрела на его руки, вспомнив, что много веков назад он стоял во главе армии фараона, был великолепным стратегом и бесстрашным воином. Трудно представить, что эти руки держали меч и щит, но еще труднее представить, что он чего-то боится.

Ничего не говоря, Ашерис взял чашку и стал пить кофе. Погруженный в свои мысли, он аккуратно поставил пустую чашку, и она даже не звякнула о блюдце.

Карисса смотрела на него, сгорая от желания броситься ему на шею и убедить его, что все будет как нельзя лучше. Однако она боялась сделать первый шаг. Слишком часто Ашерис отворачивался от нее, словно не нуждался в ее утешениях. Тем не менее она не удержалась и коснулась его руки:

— Скажи мне, что тебя беспокоит!

Он убрал руку, чем еще раз обидел ее.

— Не хочу тебя пугать.

— Меня?! — Она почувствовала, как у нее вспыхнули щеки, и откинулась на спинку стула. — Ашерис, когда у нас появились секреты друг от друга? Когда мы перестали быть одной командой?

— Кое-что лучше оставлять мужчинам.

— Мужчинам?! — Карисса вскочила со стула. — О чем ты? Боишься, что я не пойму? Или не смогу помочь?

— Нет. — Ашерис тоже встал. — Дело не в этом. Дело в твоей безопасности.

— Ну ладно! Я так понимаю, что в один день случится что-то страшное и ты исчезнешь, а я не буду ничего знать. — Она сложила руки на груди. — Прекрасно!

— Лучше мне исчезнуть, чем вовлечь тебя и Джулию в то, с чем вы не справитесь.

— Правда? — Она с трудом сдерживала ярость. — А я думаю, дело не только в этом.

— А в чем?

— В том, что ты боишься моей независимости, Ашерис. Ты боишься, что я научу Джулию быть независимой и уверенной в себе. Правильно? Ты боишься, что со временем она поймет, как мужчины ограничили жизнь женщин, и не захочет играть в твои игры.

— Карисса, это не игра. Уверяю.

— Тогда что? Скажи!

— Прошлое и будущее! Когда я буду знать, что мои слова никому не принесут вреда, я все тебе расскажу. — Он говорил тихо, тщательно подбирая слова, но Карисса уловила в его голосе подавляемый гнев. — Ты должна понять, что я молчу из любви к вам, а не из желания ограничить вашу жизнь. Ты же понимаешь это! Я знаю, что понимаешь.

— Нет. Я не верю тебе, Ашерис. — Она смотрела ему прямо в лицо. — И не понимаю, как могла верить тебе раньше.

— Ты говоришь искренне? Это правда?

Его золотисто-карие глаза притягивали и гипнотизировали ее, и Карисса когда-то с радостью все рассказывала ему. Но теперь она решила не поддаваться этим глазам, поэтому отвернулась и переменила тему разговора.

— Ставлю тебя в известность, что я собираюсь определить Джулию в Луксорскую лингвистическую школу. У них хорошая программа.

Ашерис молчал.

— Джулии там понравится. Она общительная девочка. У нее будут друзья и много новых занятий. Вот, хочешь почитать?

— Меня школы не интересуют.

Карисса была в отчаянии.

— Сегодня я уже должна быть у начальницы!

— Если тебе нужно мое согласие, ты его не получишь.

Он смерил ее тяжелым взглядом и, не сказав больше ни слова, вышел из комнаты.

Карисса смотрела ему вслед, не понимая, почему каждый их разговор заканчивается тем, что кто-нибудь в ярости уходит. Все еще не поборов раздражения, Карисса пошла в сад, решив заняться блокнотами отца. Сегодняшнее утро она посвятит прошлому, потом поедет в школу, а вечером опять заведет музыкальную шкатулку. Интересно, что еще она узнает о жизни Ташарианы, если поставит другой металлический "обелиск"?

Когда она нашла ящик, то увидела, что Джулия сидит рядом на скамейке и что-то рисует, слушая музыкальную шкатулку. Мелодия Дворжака подействовала на Кариссу успокаивающе. Она достала блокнот — судя по дате, первый. Потом села в кресло и погрузилась в чтение. Похоже, дневник отца начинался с того же времени, что и рассказ Ташарианы: с расставания юных влюбленных.

30 августа 1958 года.

Ну вот я и в Англии! Устроился как нельзя лучше. Живу в одной комнате с американцем из Балтимора Чарльзом Петри. Еще не видел его. Он приедет через несколько недель. Надеюсь, одиночество пойдет мне на пользу. Хорошо бы, этот Петри мне понравился. Я уже кое с кем познакомился и даже немного поиграл в футбол. Записался на лекции. Мама, как и папа, хочет, чтобы я изучал право. Меня же больше притягивают история и физика. Наверное, придется заниматься и тем, и другим, и третьим. Кажется, мне в Итоне нравится.

3 сентября 1958 года.

Идет дождь, хотя лето еще не кончилось. Не выношу дождь! Во время него я тоскую по Египту и ясным солнечным дням на берегу Нила. Ужасно, как мы расстались с ней под крики ее начальницы. Я промолчал, потому что все равно ни в чем не убедил бы старую крысу. Мне даже не дали с ней попрощаться. Надеюсь, с ней не случилось ничего плохого и она относительно счастлива, хотя я знаю, как она ненавидит школу. У меня никогда не было возможности сказать ей, как я ее люблю. Если бы я был старше и имел деньги, то увез бы ее. А так что мне оставалось делать? Я все еще завишу от мамы. И если бы не стипендия… Независимости у меня не будет еще несколько лет. Надеюсь, Таша поняла и будет терпелива. Как же я скучаю по ней! Жду не дождусь рождественских каникул.

Карисса читала, не в силах оторваться, дневник отца, в котором он рассказывал о своих первых лекциях, о своей любви к египтянке Ташариане Хигази. Потом Айша подала ланч, и Карисса, все еще под впечатлением дневника, с трудом заставляла себя вслушиваться в скороговорку дочери. Однако Кариссу снедало беспокойство. Будет ли отец верен Ташариане? Долго ли они еще будут любить друг друга? И когда, наконец, появится Кристин, которой предстоит стать его женой и ее матерью…

Вечером, приехав из школы, довольная Карисса уложила Джулию пораньше, потому что утром ей предстояло пойти на свой первый урок, а сама направилась в сад. Луна еще только поднималась над оградой. Сняв крышку, Карисса внимательно осмотрела металлические прутики-обелиски, не зная, какой взять. Она не представляла себе, в каком порядке их следует использовать, и положила их на стол. У каждого из пяти был свой собственный знак. У того, который она взяла вчера, — один знак. У других по два и больше. Карисса улыбнулась. Она возьмет шпиль-обелиск с двумя знаками и посмотрит, что из этого выйдет.