Лариса Светличная - Путешествие за неприятностями [СИ]

'Зато я вас на шестьдесят лет моложе' — со злостью подумала я, но вслух сказала совсем другое:

— Вы совершенно правы, у вас великолепная память. Я приходила к Илье, мы вместе учились.

— Илью тоже помню, очень умный был мальчик. В университете на каком-то конкурсе первое место занял. Мать его, Катерина, так радовалась, так радовалась. Кабы она знала, что…

— Скажите пожалуйста, где сейчас Илья?

— Как где? — удивилась бабка. — Умер!

— Эээ… Простите, я не ослышалась?..

Я мгновенно растеряла весь словарный запас, и даже не сразу нашла, что сказать. Вот как бывает в жизни — несколько часов назад разговариваешь с человеком, а его уже нет.

Я пошатнулась и прислонилась к стене. Старушка, видимо, подумав, что я решила умереть прямо на ее пороге, втянула меня в квартиру.

— Сиди тут! — Толкнула меня на кушетку в коридоре. — Сейчас воды принесу!

Я пила воду, стуча зубами о край чашки. Стало легче.

— Что значит умер?

Бабка забрала у меня кружку, поставила на комод и продолжила свой рассказ, довольная тем, что ее слушают и молчат.

— Илья получил в университете приз за первое место — взяли его работать куда-то за границу.

— Бабка ходи с бубей! — прервал ее хриплый голос.

— Не мешай, Миленький!

Даже так? Миленький? Тезка мой? Это, который попугай? Он влетел в прихожую из комнаты, сел на комод рядом с кружкой и переломил в клюве лежащий рядом с телефоном и записной книжкой карандаш.

— Опять карандашик скушал, ах ты, радость моя!

Что значит 'опять'? А если ему вместо карандашика захочется схрумкать мой палец? Их у меня ограниченное количество! Я сжала кулаки.

— Бабка, не жульничай! — предупредил попугай.

— Миленький, да никогда!

— Туз в рукаве!

— Врешь!

Интересно, кем была старушка в молодости, и что за дела связывают ее с этим попугаем? Клюв попугая, с легкостью перекусывающий карандаши мне очень не нравился, и сразу захотелось на свежий воздух, на улице такая хорошая погода. Ну его, этого Илью, умер, значит умер. В данный момент мне мои пальцы гораздо важнее бывшей страстной любви.

Старушка безбоязненно сунула попугаю в клюв половинку карандаша, тот хрустнул и выплюнул. Я засунула руки в карманы. Старушка отвлеклась от попугая:

— Катерина, мать Ильи, по двору как царица ходила, хвалилась, что сын ее человеком стал. Сама-то она подъезды мыла! — бабка брезгливо сморщилась, словно Катерина была как минимум маньячкой, и вспоминать про нее порядочным людям зазорно. Потом ее губы растянулись в злорадной беззубой улыбке. — Да только рано она радовалась. И двух лет не прошло, как Илья где-то за границей вроде заразу какую-то подцепил и в одночасье умер. Катерина вся сразу будто почернела вся с горя.

У бабки от воспоминаний улучшилось настроение. Любят некоторые смаковать несчастья соседей и думать, что у них самих такого уж точно не случится.

— Подождите, я что-то не поняла, когда, говорите, умер Илья?

Старушка зашевелила губами, и, причмокивая, стала загибать пальцы. Потом уверенно сказала:

— Восемь с половиной лет назад.

Я чуть не упала. Как восемь с половиной лет? А кто сегодня съел мой пирог и оставил синяк на моей шее? Илья, умерший много лет назад на другом континенте, является ко мне и предлагает съездить на Урал полюбоваться летающими тарелками?

— Вы точно уверены, что он умер?

— Я пока еще все помню и понимаю, — обиделась старушка.

— Где мать Ильи? Я хочу с ней поговорить.

— Уехала. Квартиру поменяла. Уже восемь лет здесь не живет.

— У вас есть ее новый адрес? Мне очень надо!

Старушка вошла в комнату и вернулась с большой домовой книгой. На последней странице был нацарапан адрес.

— Читай сама, я без очков не вижу.

— Большое спасибо, до свидания, — сказала я, выскочила за дверь и побежала по лестнице вниз.

— Стой! — спохватилась бабка мне вслед. — Зачем тебе адрес?

— В университете собирают сведения о выпускниках!

— Врет! Жульничает! — противно заорал попугай из-за двери.

Я вышла на улицу и передумала идти на рынок стройматериалов выбирать обои. У меня был адрес Екатерины Федосеевны, и я собиралась с ней поговорить. Ремонт подождет, времени не жалко, я в отпуске. Я решила разобраться, кто когда умер, и умер ли вообще.

Нужный дом я нашла в старом районе, который когда-то был окраиной Москвы. В риэлтерских конторах про такие дома говорят: в обжитом районе, тихо, зелено, окна в парк. На самом деле из-за буйно разросшихся берез домов почти не было видно. Хоть грибы собирай.

Я подошла к дому. На лавочке у подъезда обменивались новостями женщины. Как только я подошла, они замолчали. Видимо, незнакомые люди сюда захаживали редко.

— Скажите, пожалуйста, десятая квартира в этом подъезде? — вежливо спросила я.

— В этом, только там сейчас никого нет, они уже вторую неделю все на даче живут.

Такие соседи просто находка для воров. Про все пустые квартиры расскажут.

— Как жаль, — расстроилась я. — Мне так хотелось поговорить с Екатериной Федосеевной!

— С кем?! — переглянулись женщины.

— С Екатериной Федосеевной из десятой квартиры, — повторила я.

— Так она уже лет восемь, как в могиле.

— О! — сказала я на выдохе.

— Да! — заголосили женщины. — У нее сердце было больное, от обширного инфаркта умерла.

Дальше они переключились на обсуждение новых жильцов десятой квартиры, и я узнала, что они доставляют всему дому немало хлопот тем, что в самую полночь врубают во всю мощь телевизор. Потом все снялись со скамейки и разошлись смотреть сериал.

Я уходила в сторону метро грустная. Оказывается, все умерли много лет назад, и даже тот умер, кого я видела этим утром. Обои я не купила, краску тоже, день прошел бездарно. Завтра снова придется ехать на строительный рынок. Я дала себе зарок больше не отвлекаться на такие мелочи, как умершие и воскресшие возлюбленные, и завтра же с утра приступить к ремонту. И даже если голос с небес возвестит, что я кому-то что-то должна, то я все равно предпочту ремонт.

— Леонова! — услышала я голос сверху.

Я остановилась, подняла голову. Вверху голубело небо, и шевелились макушки берез.

— Леонова! — снова донеслось с небес.

Я повертела головой во все стороны и заметила, что березы закрывают балкон на пятом этаже одного из домов. Именно оттуда, как указал мне мой абсолютный музыкальный слух, меня кто-то звал. Я обошла березу и остановилась, вглядываясь в вышину. На зрение тоже не жалуюсь. Сейчас выясню, кто опять отвлекает меня от ремонта.

— Ну? Узнала меня? — спросил мужчина на балконе.

— Не может быть! Михаил Алексеевич, это вы?

— Узнала! — обрадовался он. — Поднимайся ко мне, дверь открыта.

Я пошла на пятый этаж. Мне было стыдно. Меланхолическая часть моей натуры занималась самоедством и скорбью весь путь по лестнице наверх. Когда я училась в университете, Михаил Алексеевич был одним из самых любимых преподавателей. И что? Я про него больше десяти лет не вспоминала.