Жорж Арно - Как призрак

Ей хотелось дать знать Луи о своем присутствии, и она, то ходила, стучала чем-то у себя наверху, то, когда думала, что Луи бродит где-то рядом на лестнице или в коридоре, замирала надолго где-нибудь в углу, чуть дыша, вслушиваясь в ставшую гробовой тишину большого дома. Она вспоминала репортажи с места преступления, строила самые невероятные жуткие гипотезы, представляя себе, что Луи давно ее узнал и теперь, как настоящий садист, предвкушает свою месть.

Ее неотступно преследовала одна мысль. Луи мог бы ее убить и остаться безнаказанным, если бы доказал, что она Ольга Прадье. Ведь она где-то читала, что заодно и то же преступление нельзя наказывать дважды. Но потом, поразмыслив, приходила к другому выводу, объяснявшему поведение Луи. Он безумно желал свою жилицу, эту молодую соблазнительную блондиночку Эдит Рюнель, ведь и она сама, не привыкшая за эти годы к воздержанию, с трудом боролась с искушением.

Как-то вечером, в сумерках, навевающих сладострастные грезы, она вышла в халате из своей квартирки и стала спускаться по лестнице, нарочно скрипя половицами, чтобы услышал Луи. Но в холле стояла тишина и она, не зная, что делать дальше, после долгих колебаний постучалась в дверь кабинета.

— Господин Прадье! Вы здесь?

Вопрос остался без ответа, и она попыталась открыть дверь. Та сразу же поддалась. В кабинете пахло сигарами и коньяком. От этого запаха ноздри ее затрепетали, это был запах Луи. Вся дрожа, она закрыла дверь и пошла в глубину холла, к двери на лестницу, ведущую в подвал.

— Господин Прадье!

Снизу пахло углем, пылью и чем-то затхлым. Она поставила ногу на первую цементную ступеньку и начала спускаться.

Медленно Ольга приблизилась к топке, а та тихо урчала, как спящий страшный зверь. И вздрогнула — наверху от сквозняка захлопнулась дверь. С тех самых пор, как она поселилась у Луи, Ольга мечтала сюда попасть, надеясь тем самым изгнать из дома злых духов жуткого прошлого.

Когда она поднималась наверх в холл, то услышала, как открывается входная дверь. Замерев на последней ступеньке, Ольга, прислушавшись, узнала шаги Луи. Он направлялся в кухню. Закроет ли дверь? Она осторожно высунулась в холл.

В кухне журчала вода, и Ольга тихонько пробежала к своей лестнице. Теперь уж она, поднимаясь, жалась к стенке, чтобы случайно не скрипнула половица и, оказавшись наконец у себя, долго не могла отдышаться.

Назавтра вечером ей снова захотелось увидеться с Луи и, чтобы отрезать себе все пути к отступлению, она решила прибегнуть к довольно грубому способу. Ольга помнила, что проводка на вилле неважная и, соединив два провода от шнура ночника, включила его в сеть. Свет тут же погас и она, пройдя в другие комнаты, убедилась, что случилось короткое замыкание, вылетели пробки и испортился счетчик. И раньше так уже дважды бывало.

Спустя несколько минут постучался Луи. Она, волнуясь, пошла открывать.

— Нет света, да? — спросил он, ослепив ее лучом электрического фонарика.

— Да. Я включила ночник и вдруг все погасло.

— Проводка давно уже неисправна. Я принес вам две свечки и фонарь могу оставить.

— Большое спасибо, — прошептала она. — Да заходите же.

Луи прикрыл за собой дверь, но дальше идти не решался. От аромата тонких духов этой женщины вся квартира будто преобразилась.

— Одну свечку поставим здесь, — сказала она, проходя в гостиную к дивану, на котором только что лежала. — А вторую оставим про запас. А поломка серьезная?

— Во всяком случае, придется подождать до завтра. Сейчас уже поздно, мастер не придет. Да и потом ради меня никто и не подумает торопиться.

— Хотите аперитив?

Он кивнул. Когда она проходила мимо него, халатик чуть распахнулся и показались голые коленки. Он не мог оторвать от них глаз.

— У меня тут виски… Дюбонне… Хотите коктейль с капелькой смирновской водки?

— Да, пожалуйста.

— Присаживайтесь, — она указала на диван.

Ольга наполнила стаканы и села сама, но не совсем рядом с ним. Оба молча выпили. Огонек свечи отбрасывал на стену пляшущую тень.

— Я в первый раз пью вот так в компании… особенно с женщиной, с тех пор, как…

— Какой же вы зануда, господин Прадье.

Он вздрогнул.

— Извините, но вы так это сказали… Мне даже показалось, что я слышу другой голос… Да, я зануда. А вы знаете, каким я был раньше? Наверное, читали в газетах?

Ольга наклонила голову.

— Я любил жизнь, любил развлечения, приемы… И женщин. Женщин особенно. Красивых, элегантных, умных, да-да, я так любил под кукольной внешностью открыть настоящую женщину. Когда мы оставались одни… Я вас шокирую?

— Конечно, нет!

Ей даже не было обидно. Ольга исчезла, уступив свое место Эдит.

— А теперь все так сложно… Я готов бороться, но не вижу никакого сопротивления… Ничего, кроме громадной пустыни. И денег не хватает для того, чтобы заинтересовать такую девушку, которая бы мне понравилась… Иногда даже жалеешь, что вышел из тюрьмы. Там хоть все заранее предопределено, а уж если еще и сам человек дисциплинированный, то жить можно. Здесь — другое дело.

Эдит из-под полуопущенных ресниц наблюдала за ним, слегка разочарованная тем, что он, для того, чтобы ее завоевать, решил сначала надавить на чувственную струнку. Кажется, он и сам это заметил.

— Не думайте, что я какой-нибудь нытик. Но поймите, тут есть от чего появиться комплексу.

Он допил виски, и она налила ему снова. Подавая стакан, Эдит наклонилась к нему. Он искал ее взгляда, но она смотрела в другую сторону.

— Вы сама ведь тоже странная, — сказал он, — мне иногда даже кажется, что вы приехали потому… потому что сами недавно вышли из тюрьмы.

Она улыбнулась и села на свое место.

— А потом я подумал, что, может, вы журналистка и собираетесь написать про меня статью.

— А о каких таких комплексах вы говорили?

Луи кинул на нее острый взгляд, потом посмотрел в свой стакан и ответил:

— Да все очень просто. Помните, когда вы только приехали, я зашел к вам и вы открыли мне, завернувшись в полотенце? Пять лет назад я бы, ни секунды не колеблясь, сразу же набросился на вас.

Он замолчал. А у нее перехватило дыхание. Эдит сидела и смотрела себе на ноги.

— А, может быть, я бы стала сопротивляться, — наконец сказала она.

— Правда?

Алкоголь начал действовать. С тех пор, как она сбежала из Сан-Рафаэля, еще ни разу не пила. И внезапно растянувшись на тахте, Эдит задула свечу.

Стакан Луи покатился по ковру, а сам он на ощупь медленно приближался к ней и когда его губы коснулись ее губ, Эдит чуть не закричала от страха.

Потом она хотела ускользнуть, но он не давал, и она покорилась, мечтая только об одном: чтобы он поскорее ушел. Ему хотелось остаться на ночь, но она не разрешила.