Светлана Бестужева-Лада - Гюрза с бирюзой

Ближе к вечеру Артур почувствовал, что находится опять в замечательной форме. Голова была ясной, голос звучал так, как надо, и силы на проведение выступления не просто штатно, а даже с блеском, явно были. Он еще раз принял душ, придал довольно длинным волосам красивую форму, тщательно выбрал костюм, помня, что после выступления предстоит празднование не только за столом, но и в сауне, и в бассейне. И отправился навстречу новым впечатлениям и новым успехам, выбросив из головы все непонятные заморочки.

Но, выходя из дома, Артур все-таки взял с собой сафьяновую коробочку. Хотя даже самому себе не признался бы, что просто боится оставить «змеюку» без присмотра. Вдруг она исчезнет так же таинственно, как и появилась? Или еще что-нибудь эдакое произойдет. Нет, уж лучше взять с собой небольшой футлярчик, а там видно будет.

Береженого, как говорится, Бог бережет.

Предчувствия его не обманули: в элитном клубе, куда он приехал, администрация проявила повышенное внимание к юбиляру и организовала минибанкет еще до выступления. Артур выпивал и закусывал крайне умеренно: берег силы и голос, втайне надеясь, что вечером, в более или менее узком кругу приглашенных, оттянется по полной программе. Только бы дотянуть до этого светлого мига!

Собственно, само выступление должно было занять от силы полчаса. Но готовиться к нему нужно было основательно: костюм, грим, прическа, инструктаж девочек-танцовщиц, которые, как правило, старались не столько оттенять певца, сколько привлечь внимание к собственным длинным ножкам и гибким фигуркам. Против такой демонстрации Артур, в принципе, ничего не имел, но — на заднем плане. Кордебалет есть кордебалет и его участницам негоже высовываться дальше установленных границ.

Все это Артур — в который раз! — повторил трем очаровашкам, совершенно не уверенный в том, что его слова возымеют должный эффект. Неуверенность эта проистекала еще и из того, что каждая из танцовщиц хоть раз, да побывала в его постели, а это, как показывает практика, всегда дает женщине удивительную уверенность в том, что она получила на партнера по постельным утехам эксклюзивные права.

Артур же, подобно большинству здравомыслящих мужчин, полагал, что интимные радости вообще не повод для знакомства и к претензиям девиц относился с откровенным изумлением, переходящим в раздражение, а иногда и во что-то более серьезное. Поэтому сказать, что танцовщицы Артура любили, значит серьезно погрешить против истины. Девицы его скорее ненавидели, но чувство это по мере возможности старались скрывать.

Но поскольку актрисами они были весьма посредственными, неприязнь и ненависть то и дело проявлялись во всей красе. Более того, девицы настраивали против Артура всех, кто так или иначе попадал в их поле зрения и высказывал хотя бы легкое расположение к певцу.

Гримерши и костюмерши, осветители, рабочие сцены и даже охранники — все рано или поздно выслушивали сильно приукрашенную историю о «хаме и мерзавце», для которого нет ничего святого и который использует всех и каждого исключительно в своих интересах, а потом отбрасывает, как банановую кожуру. Артур сначала пытался как-то реагировать, оправдываться, даже некоторым образом заискивать перед окружающими. А потом махнул рукой и предоставил событиям идти своим путем.

— Какого черта! — с абсолютной искренностью сказал он благодетелю, когда тот попытался вмешаться. — Я не золотой червонец, чтобы всем нравится. А если этих свиристелок выгнать и набрать новых…

— Через месяц они тебя тоже возненавидят? — осведомился с тяжелым вздохом благодетель.

— Скорее всего, — охотно подтвердил Артур. — Потому что я считал и считаю женщин существами исключительно декоративными. И никто меня в этом не переубедит.

Благодетель махнул рукой и прекратил беседу.

Но по случаю дня рождения танцовщицы были с Артуром милы и искренне пригубили шампанское за его здоровье. О подарках, правда, и речи не было, но именинник тихо порадовался уже и тому, что не было обычных склок и скандальчиков. Пустячок, конечно, но все-таки приятно.

Так что в свою гримерную он вошел в приподнятом и благодушном настроении. Начал переодеваться — и рука наткнулась на коробочку в кармане пиджака.

Артур сел к столику, вытащил браслет из футляра и начал рассматривать его куда более пристально, чем в первый раз. При ярком свете двух стосвечовых ламп змея выглядела совсем нестрашной. Так — милый пустячок, дамское украшение… Жаль, самому надеть нельзя, рука явно не пройдет. Впрочем, можно ведь и попробовать…

— Какая прелесть! — услышал он за спиной голос одной из своих ассистенток-танцовщиц. — Откуда это у тебя, Артик? Подаришь? Или это память? Ну, хоть примерить дай! Девчонки от зависти полопаются.

— «Перебьешься» с мягким знаком пишется! — резко ответил Артур, который вежливость в обращении с женщинами вообще считал излишней роскошью. — Тебе красная цена — бокал шампанского. Отечественного. Его, кстати, ты уже получила. И давай вали отсюда по-быстрому. Мне еще гримироваться, одеваться, а глядя на тебя, хочется только застрелиться…

— Не так давно ты со мной совсем по-другому обращался, — прошипела обиженная танцовщица. — Забыл? Могу напомнить…

— Ой, не надо! — в преувеличенном ужасе схватился за голову Артур. — Разволнуюсь, расплачусь от умиления, голос потеряю…

— Было бы что терять! — фыркнула его собеседница. — Ну, будь хорошим мальчиком, дай браслетик померить. Клянусь, из гримерки шагу не сделаю. Ну, пожа-а-а-луйста.

— Ох, да померь, ради бога, только отвяжись! — простонал Артур.

Долго сопротивляться чьему-то нажиму он тоже был не в состоянии. Об этом, правда, мало кто знал, но те, кто знали или сами поняли — пользовались на всю катушку без малейших угрызений совести.

Девушка мгновенно схватила браслет и надела его. Несколько минут прошло в молчании: не слишком броская с виду безделушка на руке приобретала какое-то магическое притяжение, к тому же придавала запястью изысканно-аристократический вид. Мистика, да и только!

— Наигралась? — потерял наконец терпение Артур. — Теперь снимай и выкатывайся.

— А можно я в нем станцую? — умильно-кокетливо спросила девушка.

— Нельзя! — отрезал Артур. — Последний раз говорю: верни цацку и исчезни. Считаю до трех, а уже два с половиной.

— Ох, Артемон, если бы эти дуры, которые на твоих концертах визжат от восторга, а потом у входа караулят, знали, какая же ты на самом деле скотина…

Фраза осталась незаконченной. Ассистентка слишком хорошо знала характер «звезды» и изменение выражения лица расценила совершенно правильно. Синяк под собственным глазом в ее творческие планы не входил. А потому предпочла вернуть браслет на подзеркальник, исчезнуть и плотно, без шума, прикрыть за собой дверь.