Ингрид Нолль - Воронье

Чуть позже Поль почувствовал страшный голод, потому что запахи из кухни напомнили ему о волшебной стряпне Ольги. Со вчерашнего вечера он ничего не ел, рассчитывал перекусить в ресторане в аэропорту.

– Ну что, ты скоро там? – крикнул он в сторону кухни.

Ахим приготовил клецки с зеленой спаржей и посыпал их тертым сыром пармезан. В меню был также шницель из телятины по-болонски с салатом, а на десерт – груши, припущенные в красном вине.

Поль был поражен:

– Отчего ты такой тощий, если можешь готовить, как профи? И почему не откроешь ресторан вместо филиала «Тойоты»?

Ахим смутился:

– Наконец-то мне удалось произвести на тебя впечатление. Моя подружка родом из Локарно, она и научила меня готовить.

– И давно вы вместе? – спросил Поль и с удивлением узнал, что уже почти год.

На улице стало темнеть. Поль не мог припомнить, сидели ли они с братом когда-нибудь вот так, мирно и спокойно.

– А помнишь, мама пела на ночь, чтобы воспитывать у нас музыкальный вкус? Больше всего нам нравилось «У ручья» и «Добрый вечер, доброй ночи». [5]

Тогда, стоило матери выключить свет, Поль вместо вечерней сказки излагал младшему брату, лежавшему на нижней полке двухъярусной кровати, собственные философские теории. Ему строго-настрого запретили рассказывать о привидениях, ведьмах и волках-оборотнях, так как брат боялся и мешал спать родителям. Чаще всего Поль загадывал Ахиму загадки, например: «Какого цвета ночь?»

После ожидаемого ответа «черного» он посмеивался и уверял брата, что ночь фиолетового цвета с крохотными пестрыми точками, – уверял до тех пор, пока пугающая темнота не превращалась в шоколадную коврижку, обсыпанную сахаром, и Ахим не засыпал.

Когда Полю было одиннадцать, приятель подробно растолковал ему то, что до сих пор не удавалось объяснить ни учителю биологии, ни телевизору, ни родителям. В тот же вечер Поль попытался поделиться новой информацией с младшим братом. Ахим слушал его внимательнее, чем обычно, он хотел знать особые детали про то, чем определяется пол ребенка. Поль смог ответить даже на самые каверзные вопросы: «Если нужен мальчик, папа ложится справа, если девочка – слева».

После долгих раздумий Ахим заявил: очень странно, что у родителей до сих пор нет дочки, если инструкция так проста.

– Папа и мама не знают всех секретов, – предположил Поль.

– А если они лежат друг на друге? – спросил Ахим.

– Тогда получится монстр, – пошутил Поль, и братишка начал плакать навзрыд.

Втайне Поль верил в другую версию: поскольку он, как старший, разочаровал родителей, не смог удовлетворить их требования, отцу хочешь не хочешь пришлось сделать еще одного сына. Наверное, вторым результатом он оказался так доволен, что больше детей просто не потребовалось.

В том же любознательном возрасте Поль обнаружил, что таинственное дрожание воздуха на самом деле рождается в его собственных глазных яблоках. Он то и дело устремлял взгляд в пространство и удивлялся блуждающим малюсеньким инфузориям-туфелькам, которых поначалу принял за крылатых духов. В восторге от своего открытия он хотел рассказать об этом брату, но Ахим не слишком заинтересовался.

Когда Полю исполнилось двенадцать, его переселили в мансарду и вечерних бесед в интимной обстановке больше не было.

Но сегодня они опять заговорили о браке родителей.

– Когда я родился, – сказал Поль, – папе было примерно столько же лет, сколько сейчас мне. Раньше мне казалось, что у нас очень старый папа, но со временем стало ясно, что все относительно. Похожие ощущения у меня сейчас и в отношении разницы в возрасте наших родителей. Помнишь, мы думали, что папа женился на молодой, чтобы заранее обеспечить себе уход в старости? А теперь мне уже не кажется, что в моем возрасте невозможно влюбиться в двадцатилетнюю.

– Я думал, тебе больше нравятся женщины постарше, – сказал Ахим.

Поль покачал головой:

– Это давно в прошлом. Аннетта старше меня всего на восемь месяцев, практически мы с ней ровесники. В любом случае я понимаю папу теперь намного лучше, чем когда был молодым.

– А я нет, – заявил Ахим. – И я не верю, что наши родители счастливы друг с другом или были когда-нибудь счастливы. Когда я родился, папа так мне завидовал, что вскоре сам превратился в младенца, чтобы с ним сюсюкали.

– Чушь, – возразил Поль. – Когда мы были маленькими, он играл с нами в настольный футбол и «мяу-мяу» и каждый год возил на авиа-шоу.

– Ну, ты старше меня на целых четыре года и помнишь те счастливые дни, а я нет, – заявил Ахим.

Тут Поль перебил его:

– Прежде чем продолжать пить вино, не мог бы ты оказать мне услугу? Аннетту увезли в больницу прямо с улицы, нужно передать для нее кое-какие вещи.

– Конечно, – ответил Ахим и вытряхнул окурки из пепельницы. – Поедем прямо сейчас.

Аннетта упаковалась тщательно. Ключ от чемодана был в ее сумочке. Поль вытащил две ее ночных рубашки, шелковое кимоно, комнатные туфли и косметичку и запихнул все в ее портфель. Каждое движение причиняло боль, хотя он и выпил таблетку.

Четверть часа спустя оба брата стояли у постели больной.

– Только, пожалуйста, недолго, – попросила медсестра. – Время посещений уже закончилось.

Аннетта сонно глянула на них, но не сказала ни слова. Поль поставил ее косметичку на раковину, ночные рубашки положил на полку и на прощание погладил руку.

Хотя рука в гипсе и мешала лечь удобно, Аннетта снова заснула. Странным образом она чувствовала себя счастливой. Поль не полетел с Ольгой в Гранаду. Может быть, эта ужасная авария к лучшему?

Поль ждал, что брат вечером уедет, но Ахим предложил переночевать в комнате для гостей. Закон ведь запрещает оставлять пострадавших в аварии без помощи, шутливо заметил он, а завтра выходной, будет полно времени, чтобы приготовить на обед что-нибудь приличное.

Поль не смог отказать ему без веских причин. Однако уверенности в том, что все обойдется, если еще один день они проведут с братом, не было. Поль хотел избежать мужского разговора по душам, подогретого алкоголем, поэтому отправился на поиски снотворного. В сумочке Аннетты нашел лекарство, – наверное, она запаслась, чтобы перенести самолет. Потом оставил Ахима наедине с видеокассетами и в положенное время отправился спать.

В Страстную пятницу Поль проснулся от звона колоколов, который вызвал почти детское чувство покоя и защищенности. Однако при первой попытке потянуться почувствовал сильную боль. С жалобным стоном он стянул пижаму и обнаружил на бедре большой синяк. «Тоже мне ангел-хранитель», – подумал он и, подойдя к окну, сделал еще одно неприятное открытие: метель из мокрого снега и свинцово-серое небо в конце марта. А Ольга сейчас сидит в роскошном «Парадоре», пьет свежевыжатый апельсиновый сок и строит планы на этот солнечный весенний день.