Ингрид Нолль - Воронье

Аннетте было знакомо это чувство, но она себя не выдала. Конечно, в том, что первым встречным для Ольги оказался Поль, радости не было никакой, но и ей самой гордиться было особенно нечем.

– А теперь скажи, – потребовала Ольга, – как ты считаешь, надо ли мне вернуть себе девичью фамилию?

Аннетта покачала головой. Какая разница – Бауманы или Мёллер?

– А сколько ты платила за вытяжку? – спросила Ольга, с удивлением рассматривая металлическую установку в стиле хайтек.

Вдруг из гостиной донеслись стоны.

– Просыпается, – взволновалась Аннетта и приоткрыла створку; более высокая Ольга заглядывала в щелку над ее головой. Ахим раскрылся во сне и был похож сейчас на больного ребенка с высокой температурой, который вот-вот проснется и будет звать маму.

– У меня есть очень похожий старшеклассник, – шепнула Ольга. – Рыдает, получив за сочинение плохую отметку. Не лучше ли мне остаться? В присутствии постороннего человека твоему деверю придется держать себя в руках.

Вот этого Аннетта не хотела ни под каким видом и, увидев, что Ахим сел, закрыла щель.

– Все, конец спектакля! Мне надо идти к нему, – решительно произнесла она.

– Погоди еще, – возразила ей Ольга, – мальчик после дневного сна захочет в туалет.

Но Аннетта разнервничалась и не хотела ничего слышать, желая сразу же избавиться от неприятной обязанности.

– Ладно, раз тебе так невтерпеж, – смирилась Ольга. – Я выметаюсь, только допью вино.

Ахим тем временем отбросил плед и стал растирать руками лицо.

– Я бы еще спал и спал, – обратился он к вошедшей в комнату Аннетте.

Все были бы только рады, подумала Аннетта, с усилием улыбнувшись ему, и еще раз набрала номер конторы Поля. На этот раз сработал автоответчик.

Ахим встал, по-кошачьи потянулся и в носках вышел из комнаты.

– Сейчас вернусь, – сообщил он.

В прихожей он мог столкнуться с Ольгой.

Вернувшись, Ахим снова упал на диван и завернулся в плед.

– Мне холодно, малышка, – пожаловался он.

Она ласково положила руку ему на колено.

– Мне нужно тебе что-то сказать, – начала она. – Именно поэтому мы тебя и разыскивали. Будь мужественным!

Аннетте показалось, что Ахим заранее начал покрываться гусиной кожей, но оказалось, что его затошнило от вида летающей по комнате мухи.

– Ваша мама умерла, – сказала она и почувствовала облегчение, что эта фраза наконец произнесена.

– Что за чушь ты несешь? – вскинулся он. – Не может быть!

Муха наконец уселась, и Аннетте захотелось прибить ее загипсованной рукой.

Некоторое время оба молчали.

– Никогда в жизни я не стала бы говорить такие страшные вещи, если бы это не было правдой, – наконец проговорила она. – С этим не шутят.

Нижняя губа Ахима задрожала, и наконец произошло то, что должно было произойти: он протянул к Аннетте руки.

Аннетте ничего другого не оставалось, как прижать плачущего деверя к груди и легонько его укачивать. Какие слова утешения она могла найти? В голову ничего не приходило. Но почему Ахим молчал и даже не спрашивал, как это случилось?

Но Ахима занимало, оказывается, совсем другое.

– А где мама сейчас? – спросил он, когда Аннетта уже потеряла всякую надежду на то, что тот заговорит.

Аннетта едва не ответила «на небесах» тем же тоном, но вопрос был совсем не об этом.

– Поль сможет тебе сказать, – ушла от прямого ответа Аннетта.

– Она мучилась? – продолжал допытываться Ахим.

Хотя Аннетта и не могла знать этого наверняка, она покачала головой. Ее блузка постепенно намокала, горячая ткань прилипла к телу.

– Наверное, смерть в воде – легкая смерть, – произнес Ахим.

В голове у Аннетты будто сработала тревожная сигнализация, слова застряли в горле. Чтобы скрыть внезапную дрожь, она отстранила деверя и встала.

– Тебе нужно выпить коньяку, – сказала она, открывая белую лакированную дверцу бара. В эту минуту она пожалела, что выставила Ольгу. До прихода Поля они могли бы болтать о вытяжках, девичьих фамилиях или кофейных аппаратах. Что ж, теперь ей придется справляться с Ахимом одной. С бутылкой коньяка и бокалом она мужественно вернулась в гостиную.

Ахим налил и, держа бокал в ладонях, стал согревать его, но мысли его были где-то далеко.

– Откуда ты знаешь, что она утонула? – писклявым голосом спросила Аннетта, все еще надеясь на убедительный ответ, несмотря на смутные подозрения.

– Ты же сама только что сказала, – ответил Ахим, делая пробный глоток.

– В самом деле? У меня голова идет кругом. А я сказала тебе, где она умерла?

– В этом нет необходимости, я и сам знаю. Мама очень ценила одну английскую писательницу, которая бросилась в реку, набив карманы пальто камнями. А Рейн прямо у порога!

– Вирджиния Вульф, – пробормотала Аннетта, на какое-то мгновение успокаиваясь. Но сомнения тут же вернулись к ней. По всей видимости, Ахим прослушал ее сообщение по голосовой почте, но тем не менее не перезвонил. Наверное, потому, что он уже знал о смерти матери, это не так уж его потрясло. Но кто мог сообщить ему? Поль упоминал, что встречался со школьным другом Ахима; очень может быть, что этот Симон разговаривал потом с Ахимом.

Некоторое время Аннетта раздумывала, стоит ли проверять эту версию. Можно, например, рассказать ему подробности того, как госпожа Цизель сделала страшное открытие, и посмотреть на реакцию. Но, опасаясь непредсказуемости деверя, она предпочла держать рот на замке и ждать подкрепления. Нервы были в таком состоянии, что глоток коньяка ей бы не помешал.

Ахим тоже нервничал.

– Где мои ботинки? – спросил он, оглядываясь.

Аннетта с надеждой подумала, что он хочет смыться, но ему просто понадобились сигареты; поскольку к машине он пошел без куртки, ясно было, что он вот-вот вернется. Больше всего Аннетте хотелось запереть дверь и оставить беспокойного гостя за порогом.

Воспользовавшись тем, что осталась одна, Аннетта еще раз попыталась дозвониться Полю, и опять безуспешно. Потом решила, что неплохо было бы спрятать электрошокер под подушки кресла. Она едва успела сесть на место, как в комнату вернулся Ахим с зажженной сигаретой. Правда, он сделал всего несколько быстрых затяжек.

– Все так ужасно, у меня просто в голове не укладывается, – пожаловался он и потушил сигарету. – Обними меня покрепче, малышка. Может быть, ты единственная, кто может мне сейчас помочь.

Чтобы не стеснять его движений, Аннетта просто положила руку ему на плечи, не слишком удивившись, впрочем, когда он вцепился в нее, как маленькая обезьянка.

– Я была совсем юной, когда мои родители погибли во время схода лавины, – сказала Аннетта. – Поэтому знаю, как все это тяжело. Я очень тебе сочувствую и отлично понимаю, что хочется обо всем этом не думать.