Людмила Бояджиева - Ужин с кумиром

— Кофе двойной и… что-нибудь перекусить… — Он достал мобильник, в полутьме с трудом набрал номер. — Темновато у вас тут… — буркнул в сторону. Даже не посмотрел на нее. И, разумеется, не узнать. Господи, так не бывает… Не бывает! Или это обман зрения, чувств, слуха, обман ночи и теней. Обман гадания и ожидания? Ирка исподтишка оглядела гостя — не мерещится, настоящий. Настоящий и совсем чужой. Не узнал — и не надо. Пробормотала севшим голосом, входя в роль барменши:

— Простите, вырубили электричество. Может, принести еще свечи? Есть холодный цыпленок-гриль. И… И сыр вон залежался. Вонючий с плесенью. Какой-то «Блю». Вообще-то, мы уже закрывались…

— Тащите все, — распорядился гость и громко заговорил в трубку: — Дорогая, это я. У «мерса» колесо полетело. Пока будут возиться, хлебну кофейку… Успею. Явлюсь с боем часов. Отлично себя чувствую. Разумеется, не выспался. Пол дороги проехал во сне — серпантин жутко укачивает… Особенно в темень и в дождь… Брр! Мне просто жизненно необходимо обнять тебя… Нежно… Да, нежно и страстно…

Сердце ухнуло и оборвалось. Другая… Он мчится к другой! А что она ждала? Чуда? — на автопилоте Миледи поставила перед гостем кофе, тарелки. Он схватился за бутерброд, обжегся кофе. Проговорил устало:

— Больше суток за рулем… Остался пустяк — третий поворот за Кавказским аулом… Сумасшедшая дорога… Вы не подскажите, девушка… — Мужчина впервые посмотрел на нее и поперхнулся. Чашка звякнула о блюдце. — Ты?

— Я. Как прошел круиз на два лица, честно выигранный на конкурсе? Удался? Какие еще дурочки клюнули на неотразимого Кинга?

— А кого лоха вы еще облапошили с Мерином? Хм… Круиз удался. Была очаровательная спутница. Сейчас она ждет меня на вилле в горах. Милая, нежная…Успею к бою Курантов

— Я буду встречать Новый год с другом в маленьком тихом ресторанчике. Потом поедем на дачу у моря. Грандиозная тусовка. Режиссеры, артисты… Веселая компания. — Радостно отчиталась она, глотая слезы.

— Поздравляю… Только поосторожней с актерами, детка. Смотри, что бы снова не нарваться на дублера.

— Никогда! С тех пор у меня аллергия к подделкам.

— Идиотка! — Он крепко сжал ее руку. — Может, это я — настоящий! Может, этот хренов суперстар Кинг — двойник, подделка. Может быть, ты плевалась бы, отдавшись ему… — Притянув к себе девушку, Николай заглянул в ее глаза, в самую глубь зрачков. — Ответь, ответь мне честно: тебе и в самом деле нравится эта дребедень про Золотую девочку? Ты мечтала петь с ним дуэты!? Ты развешивала над кроватью его фотографии?!

— Я… Я обожаю выдумывать… Училка говорила: «у девочки гипертрофированное воображение». Иногда я даже путаю то, о чем мечтаю, с тем, что происходит на самом деле… И такая фигня получается — обхохочешься!.. А вообще… вообще это совсем не смешно — обманутые мечты… Это жестоко — украденный праздник. И вовсе не весело — увидеть чужой сон. Запомни: это очень, очень больно. Торопись, твоя очаровательная девушка в горах ждет. Не загуби ее праздник. — Миледи вырвалась.

— А ты не забудь спеть о любви твоему кавалеру. Сильно действует. Дивная все-таки штука — любовь! Удобна для эксплуатации в разных ситуациях. Универсальный диагноз! Убил — от любви. Свихнулся, растратился, надорвался, помер — опять же — любовь виновата! Полюбил мерзавца, развратника, бандюгу… черта лысого — и все с пониманием кивают: что поделаешь — любовь зла…

— Я не влюблялась ни в развратников, ни в бандюг. У меня одна любовь — сцена!

— Неправда! Почему ты никогда не говоришь правду!? А я?! Я — не любовь? — Медленно, преодолевая ее сопротивление, он притянул к себе девушку. Миледи подчинилась поцелую и растворилась в нем… — Они обнявшись у елки, получая друг от друга самые дорогие подарки — те слова, которые были важнее всего на свете. — Я не ездил в круиз. Я перенес поездку на январь. Старый Новый год, Рождество… Каюта первого класса. Мчался сюда, что бы сообщить это тебе. Каюта первого класса на двоих — ты и я!

— Я!? В круиз со мной!?

Миледи отстранилась, прищурилась: — Поторопись, нечего торчать в придорожном кафе, когда тебя ждут у камина! Ждут «нежные и страстные объятья». Я правильно цитирую интимный разговор?

— Я же разыграл тебя, аферистка! Я запомнил про кафе у автозаправки и мчался к тебе! Решился-таки, идиот! Искал «Путника», кружил… И вдруг увидел сквозь метель и мрак светится: «У Миледи»! Аж поджилки затряслись.

— Как трогательно. Я плачу.

— Не веришь… Ладно. Прощай. Буду гнать в темноте пока… пока не усну за рулем… И не сорвусь в пропасть. Красивый, молодой, недолюбивший… Я так устал… Так хочу отдохнуть…

— А я встречу Новый год здесь… Одна. Талантливая, добрая, как фея, прелестная… Пусть нападают грабители, пусть кайфуют бандиты. Даже защищаться не буду. В сущности, меня сегодня уже убили… Мертвым не больно. Вот такая не забавная вышла у нас история…

— Да ничего еще у нас не вышло! Нет — вышло! Я понял — ты чудо. Таких больше нет. Для меня — нет. Ты завораживающая, ты классно поешь… Я ведь совсем не умею и чуть не умер от зависти к несчастному Тимирову, когда ты назвала меня двойником и посмотрела с таким презрением!

— Я ненавидела себя. Это вышло так гадко… Но и прекрасно… Я полюбила тебя — именно тебя, Ласточкин. И не стало больше никого. Я стала жить для тебя. И ждать. Ждать, что ты меня найдешь…Все равно найдешь. Как в твоей песенке для кукольного театра.

— Я нашел! И обещаю — театр у нас непременно будет! Нет, я не запел. Извини. Я стал продюсером. Смешная профессия.

— Смешная!? Волшебная!

— Волшебная… А знаешь, в сущности, ты права. Николай Ласточкин — не только продюсер, но и романтический авантюрист. Значит — чудотворец! Необыкновенный волшебник. А с волшебниками не происходят обыкновенные истории!

Надо сделать вот так: — загадать желание и крепко-крепко зажмуриться. Иди ко мне, ближе…

Они встали рядом, держась за руки и закрыв глаза. Они были одной крови, и та особая сила, которая влечет фантазеров, путешественников и сочинителей, что вдохновляет к открытиям дерзких и смелых, опустила на них волшебную длань…

Миледи увидела то, что не единожды видела в снах — съемочный павильон большого ревю. Суета, ослепительный свет софитов, взлетевшая стрела с камерой. На крыше большого дома, утыканной антеннами и трубами, сидит Ласточкин. Прямо под ним, на балконе верхнего этажа — Ирка. Волна воздуха из ветродува вздымает ее распущенные волосы. Вступает музыка и Ласточкин, именно Ласточкин, а не Тимиров, поет!