Лиза Клейпас - Любовь в полдень

Однако личность Беатрикс до сих пор оставалась загадочной и представляла серьезную проблему.

Кристофер не знал, как ее определить и как к ней относиться. Свободная манера общения смущала и сердила. Бриджи и скрещенные по-мужски ноги выводили из себя. Странная, ни на кого не похожая дикарка.

Когда церемония чаепития подошла к концу, Кристофер поблагодарил за приятно проведенное время.

— Надеюсь на повторение визита, — заметила Амелия.

— Благодарю, непременно воспользуюсь приглашением, — отозвался капитан, хотя и не собирался приходить снова. Какими бы приятными собеседниками ни казались Хатауэи, принимать их следовало изредка и малыми дозами.

— Провожу вас до края леса, — объявила Беатрикс и направилась к Альберту.

Кристофер с трудом подавил недовольство.

— В этом нет ни малейшей необходимости, мисс Хатауэй, — возразил он.

— Знаю, — согласилась она. — Но хочу прогуляться.

Кристофер сердито сжал губы и протянул руку к поводку.

— Поведу сама, — последовал властный ответ.

Чувствуя ироничное внимание Роуэна, капитан Фелан предпочел смолчать и покорно вышел из дома следом за бескомпромиссной укротительницей терьеров.

Амелия подошла к окну и долго, пока покрытые нежно-зелеными почками и розовато-белыми цветами яблони не сомкнули кроны, смотрела, как двое идут через сад к лесу, а рядом послушно бежит собака.

Она задумалась о том, как по-птичьи ведет себя сестра с этим суровым, сдержанным офицером: то клюнет, то чирикнет, словно пытается напомнить о чем-то забытом.

Кэм подошел и встал рядом. Амелия прислонилась к теплому, надежному плечу мужа. На грудь легла сильная нежная рука, и она слегка вздрогнула от неожиданной, а оттого еще более желанной ласки.

— Бедняга, — тихо произнесла она, вспоминая полные тоски глаза Кристофера. — Я даже не сразу его узнала. Интересно, сознает ли капитан, насколько изменился?

Кэм легко прикоснулся губами к ее виску.

— Думаю, только недавно начал понимать, что вернулся домой.

— Раньше Фелан был на редкость обаятельным, но теперь стал жестким, угловатым. А иногда он смотрит так, словно ничего вокруг не замечает.

— Два года он хоронил товарищей и друзей, — негромко пояснил Кэм. — И участвовал в схватках, из которых все, кому довелось выжить, выходят железными. — Он задумчиво помолчал. — Разве такое забудешь? Лица тех, кого приходится убивать, остаются в памяти навсегда.

Амелия знала, что муж вспоминает эпизод из собственного прошлого, а потому повернулась и нежно обняла его.

— Цыгане не верят в войну, — прошептал Кэм в пушистые волосы. — Споры, ругань, драки — да. Но как отнять жизнь у человека, который не сделал тебе ничего дурного? Вот почему из меня не получилось хорошего воина. Точнее, это лишь одна из причин.

— Но по этим же причинам из тебя получился очень хороший муж.

Кэм крепче обнял жену и прошептал несколько слов на гортанном языке предков. Смысла Амелия не поняла, однако экзотическое звучание обдало горячей волной.

Она доверчиво прильнула, прижалась щекой к груди мужа и, размышляя вслух, негромко произнесла:

— Ясно одно: Беатрикс очарована капитаном Феланом.

— Раненые существа всегда ее привлекали.

— Зачастую раненые оказываются самыми опасными.

Кэм ласково погладил ее по спине.

— Что ж, значит, будем пристально следить.

Кристофер и Беатрикс шли к лесу. Она без труда поспевала за размашистым шагом капитана и уверенно вела на поводке Альберта. Настойчивость спутницы вызывала досаду, и все же присутствие экзотической красавицы не позволяло уйти в себя, замкнуться, отрешиться от окружающего мира и чудесным образом привязывало к реальности.

Взгляд то и дело возвращался к движению стройных бедер. О чем думали родственники, позволяя девушке ходить в брюках? Даже в домашней обстановке такая одежда казалась вызывающей. Капитан невесело улыбнулся: их с Беатрикс Хатауэй, несомненно, объединяло одно — ни он, ни она не вписывались в общепринятые рамки.

Однако существовала и заметная разница: он хотел и стремился вписаться. А она?

До войны жизнь катилась легко. Никогда не возникало сомнений, что следует сказать и сделать. А сейчас возвращение в светское общество напоминало вступление в игру, правила которой основательно стерлись из памяти.

— Собираетесь продать патент на офицерский чин? — спросила Беатрикс после долгого молчания.

Кристофер кивнул.

— Через несколько дней поеду в Лондон, чтобы официально оформить необходимые документы.

— О! — Она снова замолчала, а потом едва слышно предположила: — Должно быть, встретитесь с Пруденс?..

Вместо ответа Кристофер издал невнятный звук. В кармане пряталась затертая, изрядно помятая записка, которую он повсюду носил с собой.

«Я вовсе не та, за кого вы меня принимаете…

Пожалуйста, возвращайтесь домой и разыщите меня».

Да, он обязательно ее найдет и выяснит, что означают эти странные, щемящие слова. А потом он женится на той, которая их написала.

— Теперь, когда брата не стало, вам придется учиться управлять Ривертоном.

— Среди прочих дел, — лаконично отозвался Фелан.

— Поместье включает значительную часть Арденского леса.

— Я в курсе.

Нотки сарказма она, кажется, не заметила.

— Некоторые землевладельцы злоупотребляют вырубкой в интересах местного производства. Надеюсь, вам удастся избежать непростительной ошибки.

Кристофер промолчал в надежде, что томительный разговор сойдет на нет.

— Хотите вступить в наследство? — неожиданно спросила Беатрикс.

— В данном случае мое мнение никого не интересует. Я следующий по родственной линии, и этим все сказано.

— Но личное отношение очень важно, — не сдавалась Беатрикс, — потому я и спросила.

Кристофер потерял терпение.

— Отвечаю: нет, я не хочу наследовать Ривертон. Поместье всегда предназначалось Джону, и я чувствую себя наглым самозванцем и узурпатором.

После столь эмоционального ответа любой другой собеседник прекратил бы расспросы, но только не Беатрикс.

— А что бы вы сделали, если бы брат остался в живых? Все равно ушли бы с военной службы?

— Да. Армии с меня достаточно.

— А потом? Чем бы занялись в мирной жизни?

— Не знаю.

— Что подсказывают ваши склонности? Способности? Таланты?

Они подошли к лесу и замедлили шаг. Способности, таланты… он умел хорошо выпить и при этом сохранить трезвый вид, отлично играл в бильярд и в карты, без труда покорял женские сердца и не знал отказа в ласках. А еще он считался лучшим стрелком, бесстрашным наездником.

И вспомнилась та сторона жизни, которая принесла шумную славу, дождь наград… Он забрал у Беатрикс поводок, заглянул в круглые синие глаза и заключил: