Салли Стюард - Любовники и лжецы

В течение нескольких следующих часов Элиот наслаждался ненавязчивой любовью и заботой родителей. Он почти убедил себя, что ничего не изменилось с момента его последнего приезда сюда. Все шло точно так же, как бывало раньше, пока жизнь его не рухнула. Пока он не начал забывать свои поступки. Пока не произошло убийства Кей Палмер. Пока Эдвард не вырвался из границ его сознания.

Только после обеда Элиот заставил себя задать вопросы, ради ответов на которые он и приехал.

Все трое сидели в гостиной: отец — в изрядно потрепанном кресле с откидной спинкой — единственном предмете мебели, который никогда не менялся; мама — в кресле из кожи кремового цвета; Элиот — на диване такого же цвета.

Телевизор работал, но звук был приглушен. Отец по секрету рассказал Элиоту, что мама постоянно включает телевизор, хотя смотрит его редко. Говорит, что шум телевизора хоть как-то сглаживает отсутствие озорного сына.

Элиот знал, что она с нетерпением ждет появления внуков. Он никогда серьезно не задумывался над этим, но внезапно сердце его защемило при мысли о детях, о том, что ему не дано жить так, как его родители. Он никогда не будет сидеть в любимом кресле напротив Лианны или нежно обнимать ее за плечи, как отец обнимает маму. Возможно, он проведет остаток своих дней в тесной и холодной тюремной камере.

К черту! Нет смысла терзать себя. Он терпеливо слушал мамины новости о семейных делах и знакомых, папин рассказ о последней рыбалке. Отвечал на вопросы о своей работе. Затем в разговоре возникла пауза.

— По телефону ты сказал, что хочешь поговорить о чем-то важном, — напомнил отец.

Элиот сцепил пальцы, с удивлением обнаружив, что они холодны как лед.

— Да, есть кое-что, о чем мне надо спросить вас. — Он опустил глаза на свои пальцы, понимая, что все изменится после того, как он заговорит. Но в понедельник в любом случае все изменится. — Я узнал правду об Эдварде.

Родители переглянулись, отец нахмурился и заерзал в кресле.

— Прости, сынок, — произнес он. — Нам давно следовало рассказать тебе об этом. — Отец замолчал, снял очки и потер глаза.

— Когда ты впервые попал к нам, ты очень страдал, — решительно вступила в разговор мама. — Ужасно, должно быть, видеть, как на твоих глазах погибает твоя семья. Ты был таким маленьким, таким беспомощным. Мы просто хотели, чтобы ты был счастлив и вел нормальную жизнь.

Нормальную жизнь? Элиот не осмелился бы сказать им, насколько сейчас его жизнь далека от их мечты. Ладно, скоро они сами все узнают.

— А когда я начал разговаривать с Эдвардом, словно он был жив и находился рядом со мной, вы… — Элиот замялся. Что бы ни сделали эти люди, они поступили так из любви к нему. И он не был вправе обвинять их.

— Мы обманули тебя, — закончил за него отец. — Когда ты начал жить с нами, ты все еще находился в шоке. Не разговаривал, не плакал, делал что-то только по нашей просьбе. Потом ты начал выходить из этого состояния, но ты ничего не помнил. Социальный работник предупреждал нас о такой вероятности, поэтому мы не особо тревожились. Но когда ты начал разговаривать с Эдвардом, мы не знали, что делать.

— Поэтому и сказали мне, что его никогда не существовало? — А что бы изменилось, если бы они все честно рассказали? На этот вопрос Элиоту не суждено было получить ответ.

— Мы всегда намеревались когда-нибудь рассказать тебе всю правду, — призналась мама. — Но так и не смогли выбрать подходящий момент. Став подростком, ты окончательно перестал разговаривать с ним. И мы вздохнули с облегчением. Отпала необходимость говорить о том, что могло воскресить в твоей памяти эту трагедию.

Она поднялась с кресла, подошла к дивану и остановилась позади Элиота, по-матерински ласково погладив его по волосам.

— Я рада, что все наконец прояснилось. Нам следовало давно рассказать тебе об этом. Помнишь, когда мы отдали тебе фотографии настоящих родителей, ты удивился, что нет твоих снимков? Они были, но на них ты был изображен вместе с Эдвардом. Поэтому мы и не показывали их тебе. Но мы их сохранили. Хочешь посмотреть?

Фотографии брата, которого он любил и потерял, чью память так осквернил?

— Да, — ответил Элиот. — Я хочу посмотреть фотографии Эдварда. — Он должен увидеть их. Он не смеет, черт побери, прятаться от того, что натворил. Все равно все скоро откроется.

Мама скрылась в коридоре, направляясь в спальню.

Отец прокашлялся.

— Как ты все узнал? — поинтересовался он.

Элиот внезапно понял, что очень легко лгать людям, которых ты любишь, если лжешь ради этой любви. Он не мог рассказать родителям правду о том, что происходит. Они и так все узнают, но сейчас в его власти было не причинить им боль в свой последний визит.

— Я видел Эдварда в снах, и это вернуло мне память, — ответил Элиот, и в словах его была большая доля правды.

— В снах? — повторил отец.

— Вы очень с ним похожи, — раздался голос мамы, вернувшейся в гостиную с двумя фотоальбомами. — Я могу различать вас только по подписям под фотографиями. — Она села на диван рядом с Элиотом и раскрыла один из альбомов на странице с фотографиями малышей-близнецов. На всех снимках они были вместе, на всех смеялись или улыбались.

Реальное доказательство существования брата вызвало у Элиота поток воспоминаний.

— Мой брат, — еле выдавил он, задыхаясь от стыда.

— Элиот, ты сказал, что узнал правду об Эдварде по снам и воспоминаниям. — В голосе отца прозвучали настороженные нотки. — А какую правду? Что ты вспомнил?

Элиот недоуменно посмотрел на отца.

— Что он существовал. Я не мог смириться с его смертью в катастрофе и многие годы продолжал разговаривать с ним, как будто он жив.

Сидевшая рядом о Элиотом мама вскрикнула, и, хотя свет в гостиной был приглушен, он заметил, как побледнело лицо отца. Что-то здесь было не так. Он вопросительно поглядывал то на отца, то на маму.

— Эдвард не погиб в катастрофе, — тихо промолвил отец. — Надо было сказать тебе об этом, чтобы положить конец всем твоим фантазиям. Он сильно покалечился и был помещен в клинику.

— Эдвард не погиб? — Элиот вскочил с дивана, неожиданно испытав бурный прилив радости. — Мой брат выжил?

Мама ласково взяла его за руку и усадила назад.

— Все не так просто. У него было серьезное повреждение мозга, полный паралич. Врачи сказали, что за ним требуется круглосуточный уход. Если бы у него был хоть какой-то шанс, мы бы усыновили и его, но врачи заверили нас, что никакой надежды нет.

Повреждение мозга… Паралич… Эти слова крутились в голове Элиота, как кружатся стервятники. Прошло несколько секунд, прежде чем он остановил это кружение и смог осознать значение услышанного.

— Где он? — спросил он наконец. — Я его могу увидеть?