Фрида Митчелл - Отпущение грехов

— Нисколько, док. — В голосе Эндрю звучал смех. — Ничего себе картинка: я показываю классу, как надевать презерватив на банан.

Гейл потянулась к бокалу, сделала паузу, а потом жадно глотнула из бокала.

— Вообще-то я пользуюсь огурцом, — произнесла она. — Так школьникам понятнее. Контраст цветов и все такое…

Он испустил негромкий сексуальный смешок.

— Не чересчур ли?

— Вы и сами когда-то были подростком. И наверняка предпочитали, чтобы девочки ассоциировали вас с огурцом, а не с бананом.

Эндрю прыснул со смеху, заставив Гейл улыбнуться. Внезапно она поняла, что все ее усилия тщетны. Бороться с чувством, которое влечет их друг к другу, бессмысленно. Даже если бы она собиралась укладывать вещи и завтра уезжать в Нью-Йорк или Бостон. Она знала, что Эндрю испытывает то же самое. Это чувствовалось в его улыбке, в смехе, но главным образом во взгляде. Когда Эндрю смотрел на нее, его глаза становились вдвое темнее.

— Мне не приходило в голову, что огурец… более правилен с точки зрения анатомии.

Ее ответный смешок был слегка истерическим. Она отставила бокал.

— Почему мы об этом заговорили?

Эндрю пожал плечами.

— Вы сами начали, док.

Нет, неправда. Начал он.

— Давайте сменим тему, — предложила она.

— Любопытно.

— Что любопытно?

— Что вы хотите сменить тему. Мне казалось, что вы не прочь поговорить об… анатомии.

Гейл встала и дрожащими руками начала убирать посуду со стойки.

— Вы слишком много себе позволяете, тренер. — А чего он хотел? Чтобы она легла на спину и крикнула: «Возьми меня»?

— Энди.

Она повернулась и увидела, что Эндрю стоит в каком-нибудь полуметре. То, что он перекрыл единственный путь к бегству, заставило Гейл занервничать.

— Вы слишком много себе позволяете, Энди.

Эндрю потянулся к ней, но Гейл отпрянула и пятилась до тех пор, пока не уперлась бедром в край буфета.

— В самом деле? — спросил он.

Ее временное тактическое отступление потерпело неудачу. Точнее, полностью провалилось, потому что он подошел вплотную, Наклонился, положил ладони на крышку буфета и Гейл оказалась зажатой между его сильными загорелыми руками. Они не прикасались друг к другу, но разделявшее их пространство трещало от электричества.

Каким-то чудом Гейл умудрялась дышать, но это было еще хуже: ее дразнила опьяняющая смесь запаха мыла и слегка мускусного аромата чистого мужского тела.

— Я не собираюсь терять голову, — сказала она и облизнула внезапно пересохшие губы кончиком языка. — Я пригласила вас в гости просто по-соседски.

— Тогда почему вы так нервничаете, док? — негромко и вкрадчиво спросил он.

— Потому что вы слишком близко.

Он приподнял бровь и пожал широкими плечами.

— Не слишком. Как бы я мог вас поцеловать, если бы находился на другом конце комнаты?

— Поцеловать? — прошептала Гейл, с ужасом понимая, что ее слова звучат как приглашение.

— Я думал, что никогда не дождусь этого, — ответил он с сексуальной хрипотцой, от которой у Гейл все задрожало внутри.

Не успела она ответить, что Эндрю Лавкрафт даром тратит время и что у нее нет времени на романы, как его язык легко коснулся ее губ.

Не успела сомлевшая Гейл облечь свой протест в слова, как этот язык глубоко проник в ее рот.

Не успела Гейл собрать остатки здравого смысла и положить конец этому нежному нападению на ее губы, как ее язык уже сплелся с языком Эндрю.

Она испустила слабый стон и выпрямилась. Соски Гейл едва коснулись его груди, но этого было достаточно, чтобы между их телами проскочила искра. Кончики грудей тут же напряглись и начали тереться о чашки хлопкового спортивного лифчика. Не в состоянии противиться сладкому искушению его обольстительных губ, Гейл обвила руками шею Эндрю и задрожала от струившегося по венам наслаждения.

Не успела она потерять рассудок от сводящего с ума поцелуя, как Эндрю поднял голову и решительно отстранился. Его самодовольная улыбка говорила о том, что реакция тела Гейл от него не ускользнула.

— Спасибо за угощение, док, — сказал он, повернулся и пошел к двери.

Гейл тяжело отдувалась и не веря своим глазам следила за тем, как он пересекает гостиную. Неужели он может уйти, после того как разжег в ней пламя? Ну да, она вела себя как голодная кошка, которая истошно орет у задней двери и просится на улицу, но он тоже не оставался равнодушным…

— Куда вы? — спросила она, тут же забыв о своих благих намерениях.

Он открыл дверь, остановился на пороге, обернулся и ответил:

— Завтра у вас трудный день. Я зайду за вами после смены и повезу обедать. — А потом вышел, не ответив на ее вопрос и не ожидая ответа на свое приглашение, которое скорее походило на дерзкий ультиматум.

Он ушел. Ушел, и все, подумала Гейл, с досадой щелкнув пальцами. Перевернул ее мир вверх тормашками, а потом бросил ее, одинокую и сгорающую от страсти. Подумать только, для этого ему понадобился всего один поцелуй!

О нет, тут было нечто большее. Куда большее. Следовало признать, что ее с каждым днем все сильнее тянуло к этому новому жителю Оуквуда.

Он чуть не испортил все. Черт побери, неужели он мог быть таким беспечным? Дело Кристофера Нортона было важнейшим в списке ФБР. На карту была поставлена его профессиональная честь.

В центре баскетбольной площадки стояли Уэстон и О'Коннор и давали задания участникам команды. Бейсболка с надписью «Акулы» защищала глаза Эндрю Лавкрафта от лучей яркого вечернего солнца, но справиться с духотой могла бы только хорошая летняя гроза. Жара, влажность и постоянные мысли о Гейл мешали ему сосредоточиться на тренировке. В субботу он точно так же не мог сосредоточиться на расследовании дела Нортона.

Тогда Гейл ни словом не обмолвилась, что утром собирается на дежурство. Он знал это только благодаря жучку. Реакция ее тела заставила Эндрю так задрать нос, что он проболтался и едва не провалил операцию. Слава Богу, что Гейл ни о чем не догадалась. Эндрю вовремя спохватился и решил держаться подальше. На следующий день он приколол к двери доктора Нортон записку, сослался на неожиданно возникшее срочное дело и заверил, что приглашение на обед остается в силе. Затем, удостоверившись в том, что записывающая аппаратура включена, уехал в соседний городок и переночевал в мотеле. Дело было рискованным, но, похоже, другого выхода не оставалось. Видимо, инстинкт его не подвел, потому что с тех пор прошло четыре дня, а о докторе Нортон не было ни слуху ни духу. Когда они встретятся снова, Гейл забудет происшедшее. Во всяком случае он на это надеялся.

Тут в Эндрю врезался здоровенный центровой Джонни Брокенхерст.

— Черт побери, Джонни, осторожнее! — проворчал Лавкрафт. — Несешься вперед как бешеный бык… Если еще раз будешь вести мяч опустив голову, получишь пинок в зад.