Фрида Митчелл - Отпущение грехов

Дело было сделано. Раньше Гейл и в голову не приходило, что она способна воспламениться от простого поцелуя. Впрочем, этот поцелуй вовсе не был простым. Никогда еще ее не целовали так страстно и эротично. О Боже…

Он крепко прижал Гейл к груди и вместе с ней опустился на матрас. Когда Эндрю слегка отстранился, она испустила недовольный стон, обвила руками его шею, притянула к себе и с наслаждением ощутила прикосновение его твердой упругой плоти. Наконец-то…

Голая грудь Эндрю прижималась к ее груди. Но Гейл хотелось большего.

Слегка шершавая ткань шорт Эндрю раздражала кожу ее обнаженных ляжек. Это было невыносимо.

Она беспокойно заерзала, обхватила ляжками его бедра и задвигалась.

Эндрю застонал, и его поцелуй стал еще более страстным. Его твердая ладонь скользнула под ее майку, коснулась живота, ребер и наконец обхватила грудь. Когда он слегка потер пальцами чувствительный сосок, Гейл инстинктивно выгнулась. Она не помнила, когда в последний раз испытывала подобное возбуждение. Желание было столь сильным, что она боялась кончить. Он должен был либо убрать руку, либо продолжить ласки и увлечь ее туда, где логика и здравый смысл исчезают под напором жгучего желания и тело, стремящееся получить удовлетворение, начинает само искать выход…

О Боже, что она делает? Эндрю ее пациент, а здоровье пациента всегда было ее главной заботой. Да, он заставил ее изнывать от страсти, ну и что? Она должна думать о его состоянии.

Гейл решительно уперлась руками в его плечи и отстранилась. Удивленный Эндрю поднял голову. Его глаза пылали так, что на долю секунды Гейл заколебалась. Нет, она должна положить этому конец, пока не стало слишком поздно!

— Мы не должны, — пробормотала Гейл, впиваясь пальцами в его теплую кожу. — Это неправильно…

— Нет, правильно! — твердо ответил он. Эндрю не сердился. Просто он был… перевозбужден.

— Вы мой пациент. За такое меня могут лишить лицензии.

— Считайте, что вы уже уволены. — Он снял с плеча левую руку Гейл.

— Подумайте о своем здоровье, — возразила Гейл, упершись ладонью в его грудь. — Вы страдаете сотрясением мозга.

Его лоб прорезала глубокая морщина.

— Я страдаю не только этим.

Она подавила улыбку. Гейл прекрасно поняла намек, потому что в ее животе тоже горела расплавленная сталь.

— Эндрю, мне очень жаль, но это невозможно. Я не могу рисковать вашим здоровьем.

Он тяжело вздохнул, потом перекатился на спину, поднял голову и спросил:

— При чем тут мое здоровье?

Гейл лежала рядом и смотрела на него. Потом она рывком села на край кровати, надеясь, что это поможет избавиться от наваждения. Увидев свои дрожащие руки, она поняла, что потрясена сильнее, чем думала. В глубине души она знала, что здоровье Эндрю тут действительно ни при чем. Состояние Гейл было вызвано сознанием того, что она едва не потеряла голову. Хотя сотрясение мозга сыграло важную роль в ее решении остановиться, пока не стало слишком поздно, но важнее было другое.

Она перегнулась через Эндрю и взяла свой стетоскоп.

— Физиологические изменения, о которых я упоминала, только ухудшат ваше положение.

Эндрю оперся на локти. Его плоский живот напрягся. В этом мужчине не было ни грамма жира.

— Вы уверены, что дело именно в этом? — лукаво спросил он.

Гейл сняла с его руки манжету и положила ее в медицинскую сумку.

— Именно в этом.

— Док, мне кажется, мы оцениваем ситуацию диаметрально противоположным образом.

Гейл встала, пытаясь сохранить дистанцию, причем не только физически. Она едва не потеряла голову. Если бы они находились в других условиях и Эндрю не был бы ее пациентом, все могло бы сложиться куда лучше. И все же терять контроль над собой она не имела права. Ни за что на свете.

— Ваше состояние…

— Станет намного лучше, — закончил он.

— К сердцебиению и учащению пульса добавится повышение давления. Электромагнитное поле мозга изменится, и тот маленький кровеносный сосуд, который я вам показывала…

Он наклонился и подпер голову рукой.

— С какой стати оно изменится? — На его губах вновь заиграла убийственная улыбка, и решимость Гейл поколебалась.

— Сами знаете, — сказала она, рывком закрывая сумку.

— Это ведь у вас степень по медицине. Так почему изменится электромагнитное поле моего мозга?

Гейл со стуком поставила сумку на комод.

— Оргазм, — сказала она. Улыбка Эндрю стала шире, и Гейл тут же пожалела, что ответила на его вопрос.

— Оргазм, да? Я был бы не прочь испытать один оргазм. Для начала.

О Боже, она не выдержит этого искушения… Но ее жизнь сложнее, чем сюжеты второсортных бродвейских пьес. Ее собственным сексуальным фантазиям место в последнем ряду галерки, как ни заманчиво было бы реализовать их вместе с Эндрю. Ей нужно думать о карьере. У нее есть три долгожданных заманчивых предложения от лучших медицинских учреждений страны. Скоро Оуквуд, штат Виргиния, станет лишь строчкой в ее профессиональном досье.

Кроме того, у нее есть Крис. Лишь нерегулярные звонки и редкие почтовые открытки сообщают ей, что брат еще жив. Она не верит, что Крис в чем-то виноват, но разве на ее месте можно позволить себе увлечься? Разве есть на свете мужчина, который поймет ее преданность брату, обвиненному в убийстве?

Эндрю — искушение, которому она не имеет права уступить. Каким бы сильным это искушение ни было.

Гейл скрестила руки на груди и повернулась к нему.

— Ваше предложение очень заманчиво, но я не могу на него согласиться.

Он медленно поднялся с кровати. Гейл захотелось убежать, но это не в ее стиле. Впрочем, как знать… В данный момент она именно этим и занимается. Пытается убежать от чего-то чудесного и неповторимого.

Эндрю остановился перед ней. Гейл отчаянно захотелось отвернуться. Еще до того как он прикоснется к ней, заставит посмотреть ему в глаза и увидеть вопросы, на которые она никогда не сможет ответить.

И все же она не сделала этого.

Но в глазах Эндрю не было никаких вопросов. Одна решимость. Непреклонная решимость и жаркая страсть.

У нее подскочил пульс.

— Думаю, вы считаете это предложение не просто заманчивым. Ставлю на кон свое месячное жалованье, что вы желаете меня не меньше, чем я вас.

Слава Богу, он не притронулся к ней. Иначе она послала бы к черту свои благие намерения и бросилась бы в его объятия.

— Эндрю, я не могу, — сказала она, огорченно покачав головой. — Я скоро уеду.

— Вы хотите сказать, что на несколько часов уедете в клинику? Или речь идет о чем-то другом? — Его голос звучал по-прежнему нежно, но в нем слышалась тревога.

— О другом. Мой контракт с правительством, согласно которому я отправляюсь в место, где нужны врачи, а взамен мне возвращают большую часть платы за обучение, скоро истекает. Я уеду из Оуквуда первого ноября.