Сюзан Айзекс - После всех этих лет

— Конечно, могу — сказала она уже своим голосом. — Позволь я расскажу тебе, что узнала от Стефани — очень немного. Однако, совершенно очевидно, что она в крайнем смятении. Кто-то может и не заметит, но ее нервы расшатаны до крайности. Я заглянула к ней сразу после школы, и едва успела снять пальто, как Стефани тут же выкатила свой бар. И это при известном правиле Тиллотсонов — «мы никогда не пьем до пяти вечера». Я налила себе немного шерри, а она влила в себя, по крайней мере, двойную порцию виски. Я никогда не видела ее такой бледной! Она была белее снега, белее, чем….

— …Белее, чем ты. Знаю, слава Богу, что она белая. Расскажи лучше, что она говорила?

— Что она находится в ужасном напряжении. Почему, можешь ты спросить? Она уволила работавшую у них супружескую пару, и теперь не может найти ни няню, ни, как она выразилась, подходящую домработницу, но мы обе хорошо знаем, что значит для нее «подходящая».

— А как насчет Картера?

— О, Рози! Что на тебя нашло? Пистолет был настоящий?

— Конечно, нет. А что она говорила об этом?

— У него до сих пор понос.

— Ну и прекрасно. Он это заслужил. Она ничего не говорила о Картере и Ричи?

— Они, главным образом, вместе играли в теннис, ходили на баскетбол и хоккей. Я пыталась разговорить ее и разузнать побольше о Картере, даже сказала, как был потрясен Теодор, узнав об убийстве; насильственное преступление в собственном владении с территорией более двух акров! Я даже придумала, что он плохо спит.

— Это правда?

— Конечно, нет. Теодор — крепкий орешек, — его не проймешь ничем. Он спит, как ребенок. Кстати, догадайся, кто не спит?

— Картер?

— Стефани предполагает, что он никак не может прийти в себя после того случая.

— Потому что у него нет «себя»;— вставила я. — Картер Тиллотсон от рождения безликий. Даже папоротники, растущие у Стефани, более интересны, чем он.

— Не сомневаюсь, что это именно так, но она убеждена, что он встревожен. Она предложила ему поговорить по душам, чтобы стало легче, но он отвечал только, чтобы его оставили в покое. Что и было сделано. После; вашей увеселительной прогулки он спит только в офисе.

— Учитывая понос, это для него благо.

— Несомненно. Он еще и потому там, что полиция проверяет его машину, пытаясь установить твое местонахождение, а БМВ Стефани брать не хочет потому, что у машины, якобы, какое-то не такое сцепление. А, как ты понимаешь, Стефани чувствует себя не в своей тарелке, если ей не для кого готовить. Она говорит, что все дни проводит в оранжерее, якобы только там ей хорошо. — Касс сделала глубокий вздох и заметила. — На самом деле, мне очень жаль ее.

— Ты упоминала о Джессике?

— Только спросила, видела ли она ее на похоронах? Она сказала, что не видела, только слышала, что Джессика была в чем-то сером, что, как она считает, было сделано из желания не выделяться. А вообще она не хотела говорить о Джессике. Она проявила в этом такую твердость, что это заставило меня поверить, что она знает любовных делах Картера, хотя не могу сказать это с уверенностью. Знаешь, она перескакивала с предмета на предмет, не поймешь, что ей известно, а что нет. Я бы даже сказала, что, похоже, ее очень беспокоит собственный муж. Каждый раз, когда я называла его имя… Конечно, я не могла видеть, что с ней происходит, но я, поверишь, буквально чувствовала, что она меняется в лице. Просто, может, в нормальной обстановке он такой флегматичный, что любое проявление эмоций: пугает ее.

Я переложила трубку к другому уху.

— Может, она беспокоится, потому что, раз Джессика опять свободная, Картер может снова начать волочиться за ней?

Я посмотрела назад, на Тома. Прежде чем позвонить Касс, я предложила ему послушать этот разговор вместе со мной. В отличие от меня, он сразу не захотел подслушивать — он изменил бруклинским привычкам — это Дартмут испортил его. Теперь, конечно, ему было очень любопытно, и он едва мог усидеть на диване.

— Что? Что? — прошептал он.

Я покачала головой — не сейчас — а потом сделала рукой знак в воздухе: разговор слишком сложный, чтобы попытаться передать его. Бросив на него, как мне казалось, извиняющийся взгляд, я повернулась к нему спиной.

Я готова была пренебречь его предостережениями. Да, я ошиблась в Ричи. Может, я ошиблась также и в отношении других людей. Но мне надо поверить Касс! Я не хочу жить в мире, где нельзя доверять лучшим друзьям.

— Касс, у Ричи был роман с кем-то в Шорхэвене. Мне нужно найти, с кем.

На другом конце воцарилось полное молчание. Том, наливавший себе еще кофе, так грохнул кофейник о стол, что донышко раскололось. Кофе растекся по столу и Начал капать на ковер. Я чуть было не попросила Касс подождать у телефона, когда до меня неожиданно дошло, что Элизабет Кэди Стэнтон прожила свою жизнь не для того, чтобы я прервала этот, такой жизненно важный для меня разговор и мчалась в туалетную комнату, хватала полотенце и подтирала за мужчиной грязь.

— Ты меня слушаешь, Касс? — спросила я.

— Да. А ты в этом уверена?

— Абсолютно.

Том взглядом следил за тем, как струйка кофе, наверное, минуту стекала на ковер, а потом сам устремился в туалетную комнату.

— Мне нужно кое-что выяснить относительно некоей Мэнди. По моим сведениям, с этой женщиной Ричи крутил до Джессики. Я совершенно уверена, что она живет в Шорхэвене.

— Мэнди? — переспросила Касс. — Есть Минди Ловенталь. Она работает в библиотеке в справочном отделе.

— Нет. Я точно знаю, ее зовут Мэнди.

Том вернулся с пачкой салфеток и вытер разлившийся кофе, хотя на ковре все равно осталось несколько коричневых пятен.

— По моим сведениям, она адвокат, и они со Стефани время от времени вечерами бегают вместе. Узнай у Стефани, но только, пожалуйста, будь очень осторожна. Я не хочу, чтобы кто-нибудь догадался, что мы с тобой поддерживаем контакт. Пусть люди думают, что я одинокий бродяга.

— Разве я допустила хоть малейшую неосторожность? Я поговорю со Стефани и поспрашиваю еще кое у кого относительно Мэнди — или Аманды.

— Вероятнее всего, ей от двадцати до сорока, но, зная Ричи, не отбрасывай никого до семидесяти пяти.

Я прикрыла глаза рукой, чтобы побыстрее сочинить какую-нибудь ложь для Касс. Понадобилась всего секунда, и правдоподобное объяснение было найдено — я становлюсь профессионалкой.

— Можешь сказать Стефани, что у тебя был сержант Гевински, интересовался, где бы я могла быть, а тем временем ему позвонили. И ты смогла подслушать, что речь шла о Ричи и женщине по имени Мэнди.

— Отличная легенда, — с восхищением заметила Касс.

— Благодарю. Сделай это поскорее, не откладывая. Это очень важно.

— Чувствую, что меня знобит и у меня саднит горло. Мне придется сейчас же уйти из школы.