Молли Катс - Никто мне не верит

— Лучше не надо, — сказал Деннис. Он увидел, как сморщилось ее лицо. — Все слишком перепуталось. Нам нужно время, чтобы это исправить.

— Я являюсь частью этого. Я хочу это исправить.

Деннис ответил как можно добрее, но его глаза оставались холодными.

— Лучше решай свои проблемы сама, а мы будем решать свои.

Линн уже съела перкодан, который дал ей врач, и купила еще таблеток по рецепту, но еще ни одной из них не приняла.

Сегодня вечером, вернувшись от Орринов, с разламывающейся от боли головой, она приняла две штуки.

В ее мозгу высветился список Майка, имена появлялись одно за другим, как гости в начале одного из ее шоу.

Она задернула занавески, чтобы не видеть света уличных фонарей, легла на кровать и стала ждать, когда лекарство успокоит тяжелые удары в ее голове и поможет ей думать.

Она пыталась вспомнить, что произошло с фотографиями, когда она переезжала сюда.

Остались ли они в квартире?

Были ли упакованы со всеми остальными вещами?

Голова не проходила. Она встала, выпила немного воды и легла обратно, но в конце концов ей пришлось принять еще две таблетки.

У нее появилась мысль.

А что, если это были не те же самые фотографии? А что, если это был еще один комплект?

Она встала и начала рыться в шкафах, на полках, среди конвертов. Затем она стала делать это более методично, обследуя каждую комнату по очереди.

Потом легла опять.

Что она пыталась только что доказать? Что существовал еще один комплект? Нет, не пыталась. Но она не была уверена в том, что второго комплекта не существует.

А что, если он был?

У Майка мог быть второй комплект. Только у него.

Должно быть, она заснула, потому что часы около кровати показывали 2:50.

Но, независимо от того спал ее мозг или наполовину бодрствовал, он выполнил большую работу.

Как прибор для отработки качества кадров, он открутил пленку назад и выделил отдельные моменты, чтобы показать ей.

«Тебе лучше дать один ключ мне…»

«Мне следует остаться здесь…»

Она могла позволить Майку остаться дольше в тот воскресный вечер. Но она не сделала этого, потому что была осторожна.

Потому что она начала задумываться над тем, не были ли правы ее друзья и семья в отношении Майка.

А что, если они были больше, чем правы?

Не мог ли Майк быть одной из ее несчастных ошибок в старом стиле? Такой же печальной, как Грег? Или хуже?

Майк был единственным, кто верил ей с самого начала… и кто собрал все доказательства против Грега. Он был специалистом, который дал ей объяснение происходящего. Он был единственным, кто постоянно говорил ей о том, как бессильна система против такого умелого непреступника.

Это Майк хотел, чтобы вместо охранника за ней следил до пробного показа настоящий полицейский… и именно его голос использовали, чтобы заставить ее защитника уйти.

Именно Майк один на один дрался с Грегом, когда тот умер.

Милосердный Боже, неужели Майк был именно тем человеком, который все время устраивал ей это?

Неужели он использовал свои жуткие инстинкты, чтобы манипулировать ситуацией и ею самой в своих ненормальных целях?

Неужели Грег был козлом отпущения? Может быть, она несла ответственность за смерть невинного человека?

Боль возвращалась волнами, сжимая ее череп. Баночка с таблетками стояла на ночном столике. Но было уже четыре сорок утра. Если сейчас она примет еще одну таблетку, она не сможет завтра провести шоу.

Она знала, что, как бы ей этого ни хотелось, заснуть она уже больше не сможет.

Она сварила кофе, включила телевизор и переключала его с канала на канал и обратно, чтобы какофонией звуков заглушить голоса, раздававшиеся в ее голове.

Шоу подходило к концу. Головная боль у Линн уступила место тупой тяжести. Похоже, таблетки не повлияли на остроту ее восприятия, но она была рада, что сдержалась и не приняла ту таблетку после четырех утра. Однако, как только прошли титры, она почувствовала, что силы ее иссякли. После страданий в прошлую ночь плюс практически полного отсутствия сна у нее оставались силы лишь для того, чтобы собрать все мужество для проведения шоу.

Это все, что она была способна сделать. Провести шоу. После этого она отправится домой, примет эту проклятую таблетку, задернет занавески, закроет глаза и пролежит так, если понадобится, весь уик-энд.

— Деннис?

— Привет, Вики?

— Ну, как там у вас дела?

Он даже не пытался обмануть ее. Бог знает, что она слышала.

— Не очень хорошо, — сказал Деннис.

— Я видела два шоу. Линн чертовски плохо выглядит.

— Ага.

— Телестанции требуют, чтобы мы назвали новую дату пробного показа. Боюсь, мне придется им сказать, что мы аннулируем проект.

Он молчал, и Вики сказала:

— Мне очень жаль.

— Мне тоже.

Кара спросила Денниса:

— Линн знает?

— Еще нет. Я скажу ей после выходных.

— Ты подумал о том, что я просила?

Деннис потер глаза:

— Подумал. И ты права. Мы назначим тебя исполнительным продюсером. Вы с Линн будете рассматривать решения друг друга.

— Я чувствую себя отвратительно, делая это. Но в этом нет ничего личного. Все, что я хочу, это спасти наше шоу.

— Я уверен, что Линн поймет это, — сказал Деннис.

Март 26, 1993

Я хочу, чтобы ты умерла, как умираю я.

Теперь все готово.

Никто не может попасть в твою новую квартиру. Но я могу…

Линн открыла дверь квартиры, прошла прямо в спальню и приняла две таблетки перкодана.

Она не ела с… был ли это вчерашний ленч? Она все еще не испытывала чувства голода, но на пустой желудок лекарство могло вызвать тошноту.

Она поджарила в тостере английскую сдобную булочку и съела сколько смогла.

Она разделась и включила душ.

Перед ее глазами стояло мокрое лицо Бернадин. Сама боль.

Вина Линн. Она несет за это ответственность. Бернадин страдает из-за нее.

Незаслуженно и неправильно. Но без возможности это уладить.

Каре тоже пришлось пережить ужасную личную трагедию из-за нее.

Ее бедный брат, который обеспокоен до безумия, и это подрывает его здоровье…

Деннис, личная жизнь и карьера которого поставлены с ног на голову…

Она подумала о Майке, и у нее заныло под ложечкой.

Утром она попыталась забыть омерзительную мысль о настоящей роли Майка в ее жизненном кошмаре, потому что ей надо было работать. Но срок этой сделки, заключенной с самой собой, истек, и на нее снова хлынул поток вопросов.

В конце концов она завернула краны и вытерлась. Она замотала влажные волосы в полотенце и выдавила на щетку зубную пасту.

Склонившись над раковиной, чтобы почистить зубы, она заметила в зеркало, что нитка от полотенца прилипла к губе, и смахнула ее зубной щеткой.