Сюзан Ричард - Когда замирает сердце

Я бы никогда не поверила, что меня может так тянуть к человеку, которого я видела всего мгновение. Так в чем же дело? Мне понравилось, как он улыбается? Или меня поразила та нежность, с которой он поднял на плечо кошку? Черт, просто наваждение какое-то! Я поежилась. Ведь я этого парня совсем не знаю!

Я прошла по нижнему этажу на террасу. Попавшаяся мне навстречу улыбающаяся Джанин поинтересовалась, что я желаю на завтрак. Девушка смотрела на меня с любопытством, и я поняла, она знает, что Дик Рэнсом вернулся, и интересуется моей реакцией.

— Только кофе и тост… или эти замечательные булочки, которые печет Клодин, — попросила я. — Что-то не хочется есть. — Я заметила понимание в ее глазах: она уже знала о событиях предыдущей ночи. Мадам Жене, которая, как я запоздало сообразила, так и не вышла из своей комнаты, должна была слышать ночную суету и рассказать остальным, жившим не в доме, а в комнатах над гаражом.

— Que, мадемуазель, — мило улыбнулась Джанни. — Клодин уже печет булочки.

Я откинулась в кресле, стараясь сосредоточиться на красотах природы, что в другое время далось бы мне легко. С террасы я могла видеть Женевское озеро и белые паруса яхт на его бирюзовой глади. За яхтами шел колесный пароход. А наверху — и я не могла отделаться от этой мысли — решалась судьба моего лета в Европе.

Время от времени доносился стук машинки Маделин. Знает ли она, что Дик приехал? Ждала ли она его? Может быть, это Маделин бросила мне в окно петарды? Или Фредерик? Я не могла решить, кого больше подозревать.

Джанин принесла мне мой завтрак: кофейник ароматного, горячего кофе, тарелку обжигающих булочек прямо из духовки и запотевший стакан с апельсиновым соком — хотя я сок не просила.

— Что-то еще, мадемуазель?

— Спасибо, нет.

Горничная ушла, с любопытством оглянувшись через плечо. Неужели все на вилле ждут, что я немедленно поддамся чарам Дика Рэнсома? Так вот, не дождетесь…

Я допивала кофе, чувствуя себя не в своей тарелке, когда появился все такой же угрюмый Фредерик и сообщил:

— Мадемуазель, месье Рэнсом вернулся. Он просит вас зайти для разговора к мадам Рэнсом. — Фредерик слегка нахмурился. — Немедленно.

— Хорошо, спасибо. — Раздраженная столь величественным указанием, я нарочито медленно допила последний глоток кофе, чем вызвала явное неодобрение шофера.

Ну, сейчас все и произойдет, предупредила я себя, отодвигая стул и направляясь на третий этаж. Я решила пойти по лестнице, мне не хотелось пользоваться лифтом. Ведь из него мне придется выйти прямиком в ее гостиную. Я старалась как могла отодвинуть решающее объяснение.

Если Дик Рэнсом велит складывать вещички и предложит компенсировать мне зарплату, я приму деньги лишь за одну неделю, решительно пообещала я себе, и потрачу их на поездку в Париж. Но вряд ли это путешествие доставит мне много радости, поскольку я буду знать, что все мои планы на лето рассыпались в прах и удалось оттянуть возвращение домой только на одну неделю.

Я несколько запыхалась, добравшись до третьего этажа. Потеряла форму, укорила я себя, хотя и понимала, что мое дыхание участилось скорее от волнения, чем по чисто физическим причинам. Я поколебалась у двери миссис Рэнсом, набираясь мужества, потом легонько постучала, уже заготовив смущенную улыбку.

— Входи, — ответила Дирдре на удивление спокойным тоном, если учесть недавнюю перепалку с внуком.

Я открыла дверь и вошла, все еще улыбаясь. Дик сидел в гостиной в уютном большом кресле у круглого деревянного стола.

— Попьешь с нами кофе, — распорядилась Дирдре. На ее лице не было видно никаких следов недавних волнений. Значит, бабуля выиграла, огорчилась я. — Как насчет блинов? Не эти хитрые штучки Клодин, настоящие блины, какие пекут в Новой Англии, а? — Дик в это время с энтузиазмом расправлялся со стопкой румяных блинов. — Скушай, не пожалеешь…

— Спасибо, я только что позавтракала, — быстро сказала я. Как можно сидеть и есть, когда меня ждут плохие новости?

— Проходите и садитесь, Лори, — приказал Дик спокойно и дружелюбно. — Я — Дик Рэнсом. И не спорьте с моей бабушкой. Это напрасный труд. Еще никому не удавалось ее переспорить.

— Дик покупает мне кленовый сироп для блинов в Майене, — довольно сообщила Дирдре, направляясь на кухню. — Он знает, я люблю не всякий сироп.

— Я не пробовала настоящего кленового сиропа с последнего Рождества, — призналась я, сразу затосковав по дому.

На последнее Рождество я ездила на каникулы к тете Лотти. Весной же она уговорила меня поехать к Салли и посмотреть Нью-Йорк. Салли постоянно приглашала меня последние три года, к тому же я понимала, что стоит нам окончить колледж, как наши пути разойдутся. Тетя Лотти настаивала, чтобы я поехала к подружке, потому что не хотела, чтобы я видела, как она умирает.

— Лори, никакой работы до понедельника, — распорядился Дик и улыбнулся так, что у меня упало сердце. Этот парень полагает, что любая девушка немедленно в него влюбится, как только увидит, подумала я неприязненно, решив оставаться спокойной, но когда смысл его слов дошел до меня, я просияла. Значит, все в порядке, меня не отошлют домой! Словно прочитав мои мысли, Дик усмехнулся: — Моя бабуля — крутая старушенция, — с любовью сказал он, — но она поняла, что ей на пользу, а что нет. — Он знал, что миссис Рэнсом уже изложила мне свою позицию.

Хоть Дирдре и смирилась, довольной она явно не выглядела. Это чувствовалось по тому, как она переворачивала блины. Но воспитание заставляло ее делать хорошую мину при плохой игре. Я вспомнила, что она поклялась сделать все от нее зависящее, чтобы убрать меня из этого дома. Я никак не могла выбросить из головы ее слова.

Дик делал вид, что спокойно отдыхает, но я заметила, что он пару раз тайком взглянул на часы. Большой человек, насмешливо подумала я, каждая минута на счету.

Дирдре внесла миску с пухлыми, золотистыми блинами и пустую тарелку для меня.

— Рестораны ресторанами, — самодовольно заявила она, — но моему внуку все равно больше нравятся бабушкины блины. — Она игриво хлопнула Дика по руке, когда тот потянулся к блинам. — Я же учила тебя хорошим манерам. Сначала предложи блинов дамам.

— Не имеет значения, — засмеялась я. Трудно было поверить, что сидящий передо мной за маленьким столом мужчина, с нескрываемым удовольствием раскладывающий блины, воротила европейского финансового мира.

— Как долго ты на этот раз пробудешь дома, Дик? — спросила Дирдре.

— Два-три дня. Если повезет, четыре. — Он примирительно улыбнулся. — Выдержишь меня так долго?

— Ты мать видел? — укоризненно спросила Дирдре.

— Шутить изволишь? — удивился он. — С каких это пор мамочка встает раньше полудня?