Артем Коньков - Триумф Казановы

Я открыл фотографию Нины и собрался немедленно покинуть её анкету – не уродина, но внешность простенькая. Двадцать четыре года, но личико совсем детское. Глаза пустые, никакого намёка на женственность.

– А, хуже не будет, – подумал я и отстучал на клавиатуре одно из заученных приветствий.

Через несколько минут без всяких вопросов получаю её номер телефона.

Тёмный декабрьский вечер, пронизывающий ветер. Переминаюсь перед компьютерным магазином возле метро на Уралмаше. В трёх метрах от меня остановилась «Девятка». Вышла стройная девушка в облегающем пуховичке чуть выше колен, прямые ноги, обтянутые чёрными лосинами, и в коротеньких сапожках. Она повернулась в мою сторону. Боже мой, как много скрывала фотография! Длинные тёмные волосы зачёсаны назад, давая возможность разглядеть каждую чёрточку смазливого личика. Никакой помады, никаких теней, никаких искусственных украшений. В широко раскрытых глазах, что отливают бирюзовым блеском, детское любопытство. Взгляд такой живой – притягивает и расслабляет одновременно. Мы ещё не подошли на удобное для разговора расстояние, а во мне уже укоренилась уверенность в том, что с этой девушкой у меня легко получится всё, что захочу. Вздёрнутый носик, белые щёчки, к которым так и хочется прижаться лицом. Слегка набухшие короткие полосы губ. Ровный овал лица с маленьким, заостряющимся подбородком.

Она подходит коротенькими шажками. Каблучки на сапожках даже при таком медленном передвижении вынуждают её слегка сгибать колени. Они направлены немного друг к другу. При этом движения получаются удивительно изящными.

– Привет, – высокий и резкий голос пробудил меня от лёгкого гипноза, под воздействие которого я невольно попал, созерцая приятное зрелище.

Ребёнок, – окончательно решил я. Эта мысль пронесла «мягкое покалывание» по всему телу. Странные противоречия переполняли меня, не отягощая, но, в то же время, сдерживая от решительных действий. Какая детская непосредственность в голосе и чертах лица; какая красота, какая лёгкость, какая женственность в каждом движении.

Чуть ниже меня ростом, она смотрит снизу вверх так, как будто встретила старого друга, по которому ужасно соскучилась. Искренняя улыбка и блеск глаз, который слепит, но не позволяет оторваться, заставляют ждать того, что она произнесёт, чтобы немедленно поверить каждому слову и согласиться на всё. Господи, как хочется схватить её в охапку, прижать к себе покрепче и не отпускать.

– Привет, Нина, – ответил я. – Ты появилась раньше, чем я ожидал. Обычно, девушек приходится ждать.

– Я решила поймать такси.

– Где тут у вас кафешки поблизости? А то я этот район плохо знаю, – произнёс я в надежде, что она знает свой район.

– Я не люблю кафешки, – не задумываясь, ответила она.

– А холод тебя не пугает? Может, всё-таки посидим где-нибудь в тепле?

– Я дома с ребёнком насиделась. Давай лучше погуляем.

Чему-нибудь более интересному она в тридцать градусов мороза с сильным ветром предпочла прогулку. Мы старались ходить по более широко протоптанным в сугробах тропинкам.

– Ты говорил, что девушек приходится долго ждать, – вспомнила Нина. – У тебя, наверное, много свиданий было?

– Я не считал. Да, было много, но пока безрезультатно. А у тебя?

– Было несколько, – её голос прозвучал чуть тише из-за шума ветра. – Один даже приезжал из Москвы посмотреть на меня. Звал к себе – я отказалась. Тогда он сам решил переехать. Мне он не понравился.

– Накинь капюшон, – потребовал я.

– Нет, в нём плохо слышно, – ответила Нина. При этом она слегка наклонила голову в сторону от меня, загадочно улыбнулась и пристально смотрела на меня несколько секунд.

Не сомневаюсь, что она хочет спросить о чём-то.

– Спрашивай, не стесняйся, – стараюсь ей помочь.

– Меня просто тронула твоя забота.

– Ну а почему ты до сих пор без девушки, раз так много свиданий было? – продолжила она после короткой паузы.

– Не знаю. Да просто не везёт.

– Знаешь, что любят девушки?

– Цветы, – ответил я, немного помедлив.

– А как нужно вести себя с девушкой? – не унималась Нина.

Вопрос простой и, в то же время, непонятный. Я решил дать ей самой на него ответить.

– Кажется, я пропустил эту лекцию.

– Ну, а как ты собираешься понравиться девушке? – спросила она с серьёзным видом, немного повысив голос. – За девушкой нужно ухаживать, а ты этого не знаешь и не умеешь. Да, Артём?

– Нина, по-моему, при взаимной симпатии всё само собой получается.

– Значит, по-твоему, не нужно показывать, что девушка для тебя что-то значит?

Ветер метёт снег так сильно, что на расстоянии двух метров уже почти ничего не видно. Я не чувствую своего носа, но и время за разговором проходит так быстро, что начинаю беспокоиться о том, как бы продлить этот вечер. Нина задаёт такие вопросы, на которые мне трудно найти ответ. Кажется, от любой другой девушки с такими же выпадами я давно бы уже сбежал. Но Нина, её тон, настойчивость в вопросах… Она приковала меня к себе.

Её красота сковывает меня. Нужно научиться расслабляться рядом с девушками. Нужно быть проще. Как же отвлечь себя от серьёзных мыслей? Опять тупик. Не знаю, что делать.

Вернувшись домой, сел на диван и долго думал. Мне ужасно не хотелось упускать такую девушку. Почему-то казалось, что встреча с Ниной не сулила продолжения. Я думал и бесцельно рассматривал привычные предметы в комнате. Взгляд остановился на dvd-диске с фильмом Казанова.

Вот так вдруг, хотя, и не без причины, я заинтересовался жизнью одной из самых ярких и загадочных личностей необыкновенного, контрастного, галантного восемнадцатого века.

Джованни Джакомо Казанову называют путешественником, врачом, талантливым литератором, шпионом и, конечно же, величайшим донжуаном восемнадцатого столетия. И всё-таки то, что говорят о нём окружающие и показывают в фильмах – это очень мало и не раскрывает его загадку. Нужно заглянуть в его мемуары, чтобы получить своё представление о Казанове.

Ночами, после попеременных встреч с Ольгой и Ниной, страницу за страницей изучаю биографию великолепного венецианца. Я погрузился в мир беспокойного авантюриста и увидел совершенно обыкновенного человека, который в решающий момент умудряется поступать самым невероятным и выгодным для себя способом.

Это странно, но я понимаю его, как себя самого. Я восхищаюсь его жаждой жизни, жаждой любви, жаждой значимости.

Всё это так естественно, но почему же я всё это запрятал глубоко в себе? Теперь уже и не вспомнить, когда это случилось, но с тех пор я одинокий, пустой человек: ничего не хочу, никого не замечаю, ни к чему не стремлюсь.

Подсознательно я понимаю, что необходимо что-то, что поможет вернуть мои желания и стремления. Мысли о Казанове беспорядочно встречаются с мыслями о моём сегодняшнем положении. Они соединяются в один шипящий коктейль. На поверхности всё яснее проявляется история побега Казановы из тюрьмы.