Элли Картер - Я бы сказала, что люблю...

— Приветствую, юная леди, — сказал мужчина, когда его жена наконец выпустила меня из объятий. — Я — отец Джошуа, мистер Абрамс. Как тебе нравится наш скромный городок?

А вот это уже плохо, подумала я. Меня окружили. Я здесь чужая, и родителям Джоша понадобится не так много времени, чтобы понять это.

Я перебрала в голове варианты: а) симулировать недомогание и уносить отсюда ноги, б) выхватить у Ширли ручку, которой она выписывала чеки, и попытаться нанести как можно больший урон, прежде чем меня сметет толпа добропорядочных горожан, или в) считать происходящее своей самой секретной операцией и постараться выдоить из ситуации все, что можно.

— Красивый город, — сказала я, протягивая руку. — Очень приятно с вами познакомиться, мистер Абрамс.

Высокий, с такой же, как у Джоша, роскошной кудрявой шевелюрой, в очках в тонкой оправе, он радостно махал рукой проходившим мимо и постоянно что-то говорил: «Привет, Карл, привет, Бетти», «Мне привезли твои любимые мозольные пластыри, Пат»…

— Наша семья управляет аптекой в городе с 1938 года, — с гордостью сообщила миссис Абрамс.

А мистер Абрамс спросил:

— Джош еще не рассказывал тебе о нашем маленьком семейном бизнесе?

— Рассказывал, — ответила я.

— Здесь нет ни одного человека, которого бы я не лечил, — заявил мистер Абрамс, а я услышала, как Джош охнул от тычка в бок, которым наградила его мать.

— Это… — я с трудом подыскивала слова, — впечатляет. Он хлопнул сына по плечу.

— И в один прекрасный день все это перейдет вот к этому молодому человеку.

— Джекоб, — одернула его миссис Абрамс, — не наседай так на бедного ребенка. — В этом пыльном амбаре над ней буквально витало облако совершенства. Пожалуй, она в жизни не посадила ни единого пятнышка, на ее одежде никогда не было ни единой морщинки, и она ни разу не вышла из дома без соответствующих наряду аксессуаров.

Я невольно одернула юбку и поправила на руке манжету. А еще пожалела, что не надела мамины жемчуга. (Даже то ожерелье без встроенного считывателя микрофильмов пришлось бы сейчас кстати.) Мне хотелось задать ей кучу вопросов, например: «Как вам удается быть такой аккуратной?» или «А это отбеливающая жевательная резинка действительно помогает?», но ничего подобного говорить было нельзя, поэтому я просто стояла и глупо улыбалась.

— А твои родители тоже здесь, дорогая? — спросила она, оглядывая толпу.

— Нет, — поспешно ответила я, — они… заняты.

— Ой, какой позор, — она покачала головой. И не дав мне ответить, брякнула: — Ками, я хочу, чтобы ты у нас чувствовала себя как дома.

Я тут же представила, какую разведку можно было бы провести, имея такой уровень доступа, но вслух выдавила только:

— О… э-м-м… спасибо.

Группа заиграла другую песню. Миссис Абрамс наклонилась ко мне и, с трудом перекрывая шум, прокричала:

— Какой у тебя любимый бульон?

Я не расслышала, что она сказала, и едва не крикнула: «Я не шпион!» — но тут заметила Дилана. Он стоял на тюке соломы и энергично махал нам.

Джош посмотрел на мать, но ему не пришлось ничего говорить, потому что она сама заявила:

— Ладно, дети, идите веселитесь! — И снова меня обняла. ТРИЖДЫ ЗА СЕГОДНЯ! Это уже пугало.

— Ками, дорогая, приходи к нам в любое время, хорошо? И дай наш номер телефона своим родителям — может, они захотят вступить в наш карточный клуб.

Последний раз мои родители имели дело с картами где-то в провинции Гансу в Китае. Там еще фигурировал динамит в большом количестве и один разъяренный як. Но я лишь улыбнулась и сказала:

— Спасибо!

Джош тянул меня прочь, а я оглянулась на его родителей. Мистер Абрамс стоял, приобняв жену за плечи, а миссис Абрамс махнула нам рукой. В этом жесте было столько печали, словно она прощалась с Джошем навсегда. Так вот какие они, нормальные родители. Я посмотрела на Джоша. Он мечтал жить в Монголии, а ему не позволяли выходить из дома в несвежей рубашке. Еще один кусок мозаики встал на место, и я на шаг приблизилась к разгадке кода по имени Джош.

Я направилась в сторону Дилана, вокруг которого собралась стайка подростков нашего возраста (если уж внедряться глубоко в ряды противника, то делать это до конца), но Джош потянул меня за руку.

— Да ну их, пойдем лучше потанцуем.

— Но, — я показала на толпу подростков, — разве это не твои друзья?

— Да, это ребята из моей школы.

— Если тебе хочется подойти поздороваться или еще что…

— Дай-ка подумать, — поддразнил он меня. — Я могу потанцевать с самой красивой девушкой на этой вечеринке или пойти потусоваться с кучкой идиотов, которых я и так вижу каждый день. Что думаешь?

Он набрал много дополнительных баллов за эту его «самую красивую девушку на вечеринке», вот что я думала. Но это не помешало мне взглянуть на него по-новому, пока он тянул меня в противоположную сторону, подальше от родителей и друзей. Впервые мне пришло в голову, что я здесь не единственная, действующая под прикрытием.

Мы довольно долго танцевали. Потом Джош сказал:

— Спасибо, что познакомилась с моими родителями. Для них это было важно.

— Они у тебя очень милые.

— Ненормальные, — поправил он меня. — Ты слышала, что отец говорил про аптеку? Он искренне считает, что все в городе умерли бы, если бы не он. — Он покачал головой. — Тебе очень повезло, что никого не волнует, чем ты занимаешься. Ты можешь стать кем угодно. Никто не ждет от тебя, что ты станешь какой-то избранной.

— Да, наверное, так, — сказала я. Вранье — абсолютное, полное, законченное вранье!

Он притянул меня к себе и крепко обнял, и это было хорошо по двум причинам: а) это мешало ему увидеть слезы, выступившие у меня на глазах. Похоже, мне представится возможность проверить водостойкость новой туши Макей; б) это давало мне отличное прикрытие, которое, похоже, мне сейчас понадобится как никогда. На самом деле, ни одному шпиону в мире никогда еще не требовалось прикрытие так, как мне в тот момент.

— О черт! — охнула я и пригнулась, пряча голову за плечом Джоша.

— Что? — спросил он.

— Я ударила палец, — солгала я, потому что вряд ли сейчас было бы уместно сказать: «Да, кстати, о родителях, Джош, МОЯ МАМ А ТОЛЬКО ЧТО ЗАШЛА СЮДА В КОМПАНИИ МОЕГО ПРЕПОДАВАТЕЛЯ ПО СЕКРЕТНЫМ ОПЕРАЦИЯМ!»

На другой стороне танцпола мистер Соломон танцевал с моей мамой. Они оба заливисто смеялись. Он крутил и вертел ее, а волосы у нее развевались, как в рекламном ролике про шампунь. Правда. Она выглядела так прекрасно, что могла бы продать бальзам-ополаскиватель даже лысому.

Мне пришлось отступить в тень, а это было далеко от главного входа. Я на все лады кляла себя за то, что не заприметила все выходы заранее. ДУРА. ДУРА. ДУРА.

— Пожалуй, немного посижу. — Я нашла темный уголок у дальней стены амбара, под сеновалом — далеко от мамы и мистера Соломона.