Людмила Леонидова - Лондон у ваших ног

Подхожу к кассе. Девочка-кассирша во весь рот улыбается, мой товар из корзинки достает и пробивает, рядом — молодой человек укладывает мои покупки в фирменный пакет. Девочка во всем розовом, молодой человек в черном. Вокруг гирлянды, шарики понавешены.

Я достаю из сумочки кошелек, воображая, как будут радоваться подаркам, и в момент, когда в моих руках оказывается чек, буквально примерзаю на месте. Еще раз взгляд на кассиршу, на чек, на кассу.

Мелкое, совсем не броское объявление внизу кассы гласит: «Уважаемые покупатели! В нашем магазине все цены на товары указаны в условных единицах».

Молодой человек застыл в ожидании — пакет с новогодними сувенирами завис в воздухе, а я лихорадочно пытаюсь сообразить, сколько на самом деле должна заплатить.

Немая сцена затягивается. Дамочка в норковом манто позади меня нервно шипит:

— Что вы там, милая, застряли?

Неожиданно откуда ни возьмись появляется шумная группа людей в окружении репортеров с камерами. Впереди хозяйской походкой идет толстенький господин — уверенность в движениях и подобострастные лица вокруг. В светло-бежевом мягком костюме, с новогодней эмблемкой в петлице, он выглядит словно пушистая игрушка. Эскорт приближается к нам.

— Это один из владельцев магазина, — слышу я голос кассирши. — Он прилетел из-за границы. — Молодой человек вытягивается по стойке смирно.

А господин с улыбкой старого приятеля, словно собираясь со мной обняться, подходит к нам. Затем выхватывает из рук парня пакет и, позируя перед камерами, собирается передать его мне. Сопровождающие его люди хлопают в ладоши. Вокруг собирается любопытствующая толпа.

— Это, — объявляет господин, — наш тысячный покупатель, поэтому сегодня мы объявляем ему скидку на сделанные у нас рождественские покупки, скидку в размере… — Он останавливает на мне взгляд, видимо прикидывая, на какую сумму я могла сделать покупки, потом на кассиршу и молодого человека. Тот, уловив, что от него требуется, шепчет что-то ему на ухо, и господин торжественно объявляет: — Нашему тысячному покупателю администрация магазина делает рождественский презент — товары, которые здесь лежат, магазин преподносит бесплатно.

Фирменный пакет магазина поднимается в воздух на высоту моей и господина вытянутых рук. Толпа визжит и хлопает в ладоши. Нас снимают камеры.

Я, словно победительница боксерского раунда, стою с ним рядом, как с судьей.

— Кто вы по профессии! — В выговоре совладельца магазина сквозит акцент. «Он иностранец», — проносится в голове, и я, счастливая, что избежала позора, радостно сообщаю:

— Журналист.

— О! — восторгается толстяк. — Меня зовут Тед Баскер. Добро пожаловать к нам еще.

— Непременно, — обещаю я. — Думаю, что мы с вами обязательно встретимся. Расскажу своим читателям о вашем чудесном магазине, — в порыве чувств обещаю я. — Ваш магазин — мечта.

— Правда? — радуется господин.

— Конечно, у вас все замечательно организовано, женская душа радуется.

— Как прекрасно ви сказали, «женская душа радуется». Мы старались все-все продумать, чтобы было о'кей.

— У вас это получилось, — хвалю его еще раз и, протискиваясь сквозь толпу зевак, выскальзываю из магазина.

— Слушай, — предлагает мой Главный на следующий день, — слепи-ка рождественскую сказку. Очень уж ты забавно рассказала об этом. Конечно, неприятные детали опусти. Подсочини.

Сказка получилась сладко-трогательной. Мой портрет над колонкой очень понравился Теду Баскеру. Предновогодний номер я отвезла ему лично. Он принял меня как давнюю знакомую, подарил дисконтную карточку магазина, пообещал спонсорскую поддержку газете.

— У меня большая сеть магазинов, не только в России, — сообщил мне толстячок, — но и в Лондоне, Париже, Риме. Будете в этих странах, прошу, — гостеприимно пригласил он.

Я пообещала, что непременно и что с этого дня стану покупать все только у них.

В статье я сочинила, что случайно забыла кошелек и президент магазина оказался очень кстати. Про кошелек он, конечно, решил, что я выдумала.

Эти покупки я запомнила надолго. Поэтому в Лондоне, прежде чем войти в магазин, я проверила наличие фунтов, а также тщательно изучила цены на товары. Здесь впросак попасть никак нельзя.

Выбрав самый большой магазин косметики, я начала с пудры. Конечно, пошла в самообслуживание. Огромный зал, стенды, полки, прилавки, и никто не пристает, чтобы помочь. Хорошо, потому что советчики меня, как правило, сбивают с толку.

Пудры видимо-невидимо: около каждого вида — тестер: рассыпная, компакт, жидкая, в тюбиках, баночках, скляночках. Какую взять? «Возьму рассыпную, — решила я, — у нас ее давно не видно». Но не тут-то было. Во всем надо разбираться — оказалось, что, кроме тона, который подобрать нелегко, нужно знать состав кожи. Есть пудра для жирной кожи, сухой, полусухой, нормальной… Дальше — больше: маленькие буквы на обратной стороне коробочки гласили о разных подвидах рассыпной пудры и прочей непонятной ерунде, которая нашей женщине просто не пришла бы в голову. Впрочем, если это существует, значит, не такая уж ерунда — выбрать пудру специально под твою индивидуальную кожу, чтобы не лежала комками или, наоборот, не прилипала, как крем.

Девчонки-покупательницы, лихо щебеча по-английски, подходят к стенду и сразу выбирают нужную. Делают два-три мазка из коробочки-тестера, и — в кассу.

Несчастные мы все-таки, россиянки. Когда я была такая же молодая, как они, то, если удавалось отхватить по блату платье на два размера больше, почитала за счастье, а любую импортную пудру — только за двойную цену.

В общем, разобравшись после долгих мучений в сортах и номерах, я, усталая, но довольная, вернулась в дом к дочери.

— Это всё? — состроив гримасу, тихо процедила Александра. Для похода на целый день не слишком-то много.

Я рассказала ей о своих проблемах. Она долго смеялась и решила, что больше мне с магазинами связываться не стоит. Я с ней согласилась. Дней у меня не так много. Музеи, театры, да и сам город почти не охвачен, когда я еще сюда выберусь.

Но наутро вновь ноги сами тащат меня на торговую улицу. И снова я в царстве тряпок, косметики и прочих мелочей, которые женщине необходимы, как воздух.

Я пробираюсь сквозь ряды кофточек, блузочек, юбок, пиджаков. Из примерочной через плотную занавеску доносится русская речь:

— Кать, а Кать, ну куда ты подевалась? Я голая стою. Ты же мне другие брюки обещала принести. Эти велики.

Я озираюсь по сторонам. Никакой Кати. Из-за занавесок примерочной высовывается симпатичная мордочка.

— Катя! — зовет девочка на весь торговый зал и исчезает. — Вот черт, придется одеваться, а потом снова раздеваться, — снова слышится ее голос и пыхтение.