Лана Балашина - Любовь по контракту

Впрочем, как-то чувствовалось, что они без меня там не особо скучают.

Стив нашел общий язык с Джеком, и они вместе с ним занимались садом, Рита возилась с цветами и помогала миссис Уокен готовить еду, а Мик занялся сооружением спортивного уголка для Мишки. Тот не отходил от него и на шаг, чем вызвал мою ревность, впрочем, по вечерам и я к ним с удовольствием присоединялся.

Сара и Джек уезжали около пяти часов, поэтому ужинали мы меньшим составом.

Когда солнце заходило за гору, мы устраивались на веранде и пили чай со свежей выпечкой. Рита нас всех приохотила к распитию этого напитка, не слишком популярного в наших краях.

Мик рассказывал ей местные байки, и она заливисто хохотала его шуточкам. Мы со Стивом снисходительно на них посматривали.

Поздно ночью Рита уходила в душ, а мы выкуривали последнюю сигарету и расходились по спальням.

Я ждал Риту, устроившись в кресле.

Установилась необычная для этих мест жаркая и сухая погода. Только к вечеру вдоль ущелья потянул прохладный ветерок, он шевелил полоски жалюзи и приносил в комнату ночную прохладу, сменившую дневную жару.

Рита вышла из душа и уселась на ручку моего кресла, расчесывая волосы на ночь. Я задумчиво наблюдал за ней в зеркало, потом притянул ее, и она покорно соскользнула ко мне на колени.

Обняв меня за шею, она потерлась холодным кончиком носа о мое плечо:

— Ужасно по тебе скучала...

Я с облегчением вздохнул:

— Наше знакомство было таким странным, что и не надеялся от тебя когда-нибудь это услышать. Ты была такая сердитая. Я и представить не мог, что ты будешь сидеть у меня на коленях.

Она засмеялась:

— Да разве это я была? Мне сейчас кажется, что все это происходило не со мной. Разве могут люди быть так бессовестно, бесстыдно счастливы? — И внезапно насторожилась: — Мама мне всегда говорила, что девушка не должна показывать свою любовь слишком откровенно, что с мужчинами нужно всегда держать дистанцию.

— Ну, а ты что об этом думаешь?

Рита вздохнула:

— А мне почему-то не хочется...

Я засмеялся:

— И не надо.

Долго и со вкусом целовал ее губы, шею. Потом ловко высвободил ее из халатика и перенес на кровать.

Рита наклонялась надо мной, щекоча кончиками влажных волос. Луна освещала спальню нежным рассеянным светом. Некоторое время я еще любовался ее точеными скульптурными формами, а потом от этого разглядывания в моей голове окончательно все помутилось, мир неудержимо начал свое вращение вокруг нас, и остановить его можно было единственным образом.

Несмотря на позднее время, спать мне не хотелось.

Я прислушался к дыханию Риты: кажется, тоже не спит. Притянув ее к себе, поцеловал в висок:

— Растормошил я тебя?

Она помотала головой.

— Луна такая огромная, поэтому и не могу уснуть.

Я приподнялся на локте:

— Может, закрыть жалюзи?

— Нет, нет! Мне так очень нравится. И спать я совсем не хочу.

Я хмыкнул.

— На тебя непохоже. Обычно ты засыпаешь, как только я выпущу тебя из рук.

Рита устроилась поудобнее, тихо сказала:

— Послушай, мы ведь совсем друг друга не знаем. У тебя есть твои детские фотографии?

Я удивился:

— Зачем тебе?

— Просто так. Хочу посмотреть, каким ты был, когда был маленьким.

— Наверное, у Маши есть, надо спросить. Я не забирал сюда никаких старых фотографий. Если честно, у меня мало приятных воспоминаний, связанных с моим детством. Когда-то я дал себе слово, что никогда не буду со своими детьми таким, как мои родители.

Рита полежала некоторое время молча, потом тихо спросила:

— Ты ее очень любил?

Я понял, что она говорит об Эллен, и решил, что нет смысла скрывать что-либо от Риты. Тем более, что эта история в последнее время почему-то совсем мало меня волновала. Я подумал даже, что все это для меня сейчас выглядит так, как будто произошло не со мной, а с кем-то другим. Я даже увидел как бы со стороны разбитое ограждение, машину на дне ущелья, вспомнил бледное лицо Эллен...

— Если тебе тяжело об этом рассказывать, то не надо. — Я понял, что на несколько мгновений выпал из беседы, и Рита расценила это как мое нежелание разговаривать о первой жене.

Я погладил ее волосы и сказал:

— Сейчас я могу уже спокойно об этом говорить, а тогда... Все это было слишком неожиданно. В общем-то, это невеселая история, из которой я выбирался очень долго. С Эллен меня познакомил Роберт, она работала в их конторе. Мы часто проводили свободное время вместе, как раз тогда у меня все стало налаживаться с бизнесом. Когда Роберт и Маша поженились, я надумал приобрести себе отдельный городской дом. Эллен помогала мне с ремонтом, выбором отделки. В общем, так получилось, что мы стали встречаться. Поэтому, когда она сказала мне, что беременна, я даже обрадовался. Мы поженились, поселились в доме около озера. Я тогда много работал, и, каюсь, не мог уделять жене столько внимания, сколько ей хотелось. Хотя, иногда я чувствовал, что не все ладно, но относил это за счет волнений и тревог, связанных с беременностью. Эллен часто плакала, срывалась, потом, правда, всегда просила прощения, но семейного климата это не улучшало. Единственное, что ее несколько успокаивало, — это наши визиты к сестре. Эллен оживлялась, и была почти прежней живой и непосредственной хохотушкой, какой была до нашей свадьбы. В тот день, когда произошла авария, мы гостили у сестры, вечером должен был состояться праздничный прием по случаю дня рождения Роберта, и Эллен обещала помочь Маше. Было много народа, все поздравляли Роберта, помню, тогда же объявили, что Роберт официально стал компаньоном хозяина фирмы. Потом Эллен неожиданно почувствовала себя плохо, и я предложил ей поехать в больницу, но она категорически отказалась, попросила отвезти ее домой. Мы все уговаривали ее остаться, но она настаивала. Я в тот вечер выпил уже вполне прилично, и за руль села Эллен. Я не знаю, как это произошло, но на горной дороге у машины отказали тормоза, некоторое время я еще пытался перехватить у нее руль и выправить машину, и последнее, что я ясно помню, это ее крик: «Марк, прости меня! Это я во всем виновата!» Очнулся я в больнице, рядом с кроватью сидела Маша. Она мне и рассказала, что уже неделю я пролежал здесь без сознания. Меня при аварии выбросило прямо на каменистый склон, а Эллен разбилась в машине. Маша и Роберт не отходили от меня несколько дней.

— Марк! — Рита сжала мою руку ладошкой, тревожно всматриваясь в мое лицо.

Я криво улыбнулся.

— А теперь я расскажу тебе то, чего не рассказывал никогда и никому, даже сестре. После похорон ко мне подошел Грег Стивенс. Это он первым наткнулся на пролом в ограждении и отвез меня в больницу. Он передал мне пакет: с места аварии утром подобрали сумку Эллен, она хранилась в полицейском отделении. Дома я выложил на стол содержимое сумки: там были документы Эллен, немного денег, какие-то лекарства, косметика и пачка конвертов. Я удивился: никаких писем за время нашего брака Эллен не получала и сама никогда не писала. Я вынул верхнее письмо и прочитал его. Все письма были написаны рукой Эллен и адресованы ее любовнику. Понимаешь, все это время она любила другого мужчину, и ребенка ждала от него. Судя по последним письмам, Эллен настаивала на том, чтобы уехать вместе, предлагала бросить все и начать жизнь заново где-нибудь подальше отсюда, даже угрожала, что не может терпеть все это больше и намерена объясниться со мной.