Иосиф Гольман - И весь ее джаз…

Что за чудовищная фраза!

Нырнув под землю, полетела в грохочущем вагоне к Лохматову.

Пашка ожиданий не обманул. Тут же позвонил первому клиенту – свадьба через два дня – и легко продал сто пятьдесят граммов. Для утреннего захода, когда соберутся только близкие родственники. Чтоб ни одна икринка не попала не в тот рот.

Еще столько же Пашка обещал попытаться продать через неделю, следующему клиенту.

– А ничего что по телефону? – обеспокоилась Машка.

– По мелкому – никто не пристанет.

– У меня-то по-крупному, – поежилась она.

– Но я ж тебя не выдам! – удивился Лохматов.

Это точно.

Может, он и не романтик, но Марию Ивановну Ежкову не выдаст никогда.

Она поцеловала его в аккуратно выбритую розовую щечку и ушла, оставив эвент-мастера в душевных муках.

«Может, осчастливить его, как окошко в делах выпадет», – вяло подумала Машка, но не заострилась на этой мысли, так как доминантной она на данный момент точно не являлась.

Теперь – Веруня Евлагина.

Вот кто точно романтик.

Побывав по обмену, еще в студенческие времена, в Италии, она в нее вполне романтично влюбилась. И в привычную Италию, с Колизеями, Ватиканами и прочими достопримечательностями. И в мало кому известную сельскую Италию, в частности – Тоскану.

Так влюбилась, что променяла гарантированную карьеру в большом папином банке на рисковую жизнь мелкого поставщика не сильно известного, хотя и тосканского алкоголя. На элитный, прославленный примитивно не хватало средств – папа был недоволен бизнесом дочери. Он говорил, что мороки, как в «большом» алкоголе, а денег – как у медсестры в муниципальной больнице. Почему-то пример с медсестрой казался ему максимально убедительным.

Но Веруня не сдавалась, продолжала возить. Вино, видать, было неплохое, однако в магазины продавалось со скрипом – там все было схвачено алкогольными монстрами. А маленькие кафешки если и брали, то на реализацию и никогда не спешили возвращать деньги.

Еще был путь продаж – организация тусовок, где сама Веруня или найденная ею такая же сумасшедшая дама-сомелье рассказывали собравшимся, как хорош их продукт. Собравшиеся с удовольствием его дегустировали, но покупать оптом тоже как-то не спешили. А такого рода розница на относительно дешевом продукте много прибыли дать не могла.

Веруня – точно хороший человек, подумала Маша. Именно на ее тусовках Мария впервые выступила как певица. В качестве бесплатного довеска к вину – не просить же денег с нищей банкирской дочки.

Может, и сейчас что-то подскажет, она ж рестораторов десятками знает.

Веруня Машке однозначно обрадовалась.

Посидели за бутылочкой какой-то очередной «супертосканы». Ежкова вкуса не понимала, кислятина какая-то. Уж лучше водки выпить. Но честно хвалила терпкий напиток, так как любила Веруню.

По делу, правда, не продвинулись: икру Евлагина продавать отказалась. С рестораторами у нее и так проблемы, а тут еще икра. Желая помочь хорошему человеку, позвонила папе. Тот согласился взять килограмм, и то не для себя, а для строптивой дочки – она ему казалась бледной, и он подозревал у Веруни нехватку гемоглобина.

Вот и разрешил купить ей для себя лично кило икры с секретной карточки.

– Почему с секретной? – удивилась Маша.

– Чтоб мачеха не знала, – объяснила та. – Эсэмэски из банка папе не на телефон, а на служебный комп приходят. А у меня дубликат карточки.

– Такая жадная старуха? – удивилась Ежкова.

– Ужасно, – подтвердила Веруня. – Из-за любой копейки скандал. Так жалко папулю, она его до инфаркта доведет.

– Вот же тварь, – посочувствовала вслух Мария. А внутри – чуть не позлорадствовала. И совсем бы позлорадствовала – так им, мужикам козлиным, и надо, – если б это не был папа приятельницы. – Где он ее нашел?

– Я сама привела, – вздохнула Веруня. – Помнишь Таньку Симонову, с психфака?

– Да, – потрясенно выдохнула Ежкова. – Та еще змея. Зачем тебе это надо было?

– Она сказала, что поссорилась с парнем и с родителями, переночевать негде. Вот папулю и обаяла. Сама его не любит, везде хвостом вертит.

– А может, детектива нанять? – включила мозг Маша, детективная тема ей стала близка. – Сделает с ней и ее хахалями порноальбом, подаришь папе. Он все сразу сообразит.

– Он и так соображает, не маленький, – тихо сказала Веруня, а на ее глазах появились слезы. – Влюбился он, понимаешь?

– Понимаю, – вздохнула Машка, хотя по-настоящему не понимала, как можно влюбиться в шлюху, да еще и такую мерзкую, как Танечка Симонова с психфака. И, чтоб слегка утешить Евлагину, сообщила той о покупке корабля. Скоро в нем начнутся банкеты и концерты. И понятно, чьи вина будут там пить.

– А когда первый рейс? – обрадовалась Веруня.

– В следующем мае, – вынуждена была признаться Машка. И то про себя подумав, что только если удастся продать икру.

Пока же итоги были неутешительны.

Полдня тараканьих бегов по городу принесли продажу трех килограммов ста пятидесяти граммов продукта. Такими темпами – еще шестьдесят с лишним заходов. А список потенциальных покупателей уже почти иссяк.

Как оказалось – на килограмм продалось меньше.

Веруня, смущаясь и опуская глаза, предложила приятельнице сделку. Она отдаст ей половину денег за вышеозначенный килограмм, но забирать продукт не будет – с гемоглобином у нее все в порядке.

– Так за что половину? – удивилась Ежкова.

– За понимание, – вздохнула Веруня.

– Неужели все так плохо? – Машке стало ужасно обидно за подругу.

– Ну, как-то пока не очень. Папа хочет, чтобы я работала у него, а я не могу. Тут глупость, наверное, сделала. Взяла по-настоящему хорошее вино. Это ж тоже непросто, квоты жесткие. То, что мы с тобой сейчас пили (Машка смутилась, вспомнив свои мысли по поводу кислятины). А его не берут.

– Вообще не берут?

– Не-а. Один ценитель взял ящик. Но ценителей мало. Так что без рекламы ничего не продать. А на рекламу нет денег. Замкнутый круг.

– Разве ты этого не понимала?

– Понимала, – вздохнула Веруня. – Просто очень хотелось.

«Как мне с кораблем», – некстати подумала Мария. И суеверно постучала по дереву.

– Один вот тут собрался купить много. Для своего бутика, – продолжила Веруня печальное повествование. – Но сначала предложил продегустировать его вдвоем. У него на даче, в спальне.

– А ты что? – не утерпела Машка.

– Размышляю, – сделав крошечный глоток, и смакуя его во рту, сказала Веруня. – В конце концов, нам не по шестнадцать. Да и он не противный. Эстет, мать его, – неожиданно закончила Евлагина.

Короче, ушла Машка с неожиданной покупкой – ящиком этого самого винища. Слава богу, хорошие вина в ящик помещают не по двадцать бутылок, а только по шесть. Иначе бы денег, вырученных сегодня за икру, не хватило.