Юлия Шилова - Выигрывает тот, кто все продумал, или Наказание красотой

– А… а… – застонал он, вцепившись в мои плечи влажными руками.

«Ну, гад, сейчас я тебя достану, – с брезгливостью подумала я, напрягая мышцы влагалища. – Захочешь – не отпущу…»

– Что ты делаешь, сука! – закричал Карась. – А-а-а! Верочка, Верунчик, я больше не могу, прекрати! А-а-а!

«Чтоб ты умер! – чертыхнулась я, почувствовав, что он кончил. – По-другому нам с тобой, похоже, не разойтись…»

Промокнув член полотенцем, Карась застегнул штаны. Я лежала не шевелясь и тупо смотрела в потолок. Секс давно уже не доставлял мне никакого удовольствия. Так… неприятная обязанность, не больше… Ценою в пять тысяч… Впрочем, за такие деньги можно и потерпеть…

Карась, склонившись надо мной, непривычно нежным голосом проворковал:

– Верунчик, ты хоть немного меня любишь?

– Конечно, люблю, – машинально ответила я, по-прежнему изучая потолок.

– Ты так об этом говоришь…

– Как?

– Не знаю… Без эмоций, что ли… Словно я тебя спрашиваю, любишь ли ты шоколадные конфеты.

– Шоколадные конфеты я не люблю.

– Почему?

– Потому что от них толстеют.

– Тебе это не грозит. Ты стройная, как березка.

– Это потому, что я сутками голодаю. Так голодаю, что голова кружится. Могу прямо на сцене свалиться.

– А зачем ты это делаешь? Ты ведь в ресторане работаешь. У тебя питание бесплатное. Я вам всем бесплатно есть разрешаю.

– У меня аппетита нет, – ответила я.

Карась, погладив мою грудь, слегка ущипнул за сосок.

– Мне понравилась твоя новая песня. – Губы его расплылись в улыбке.

– Да? А мне казалось, что мое творчество тебя не интересует. Тебя интересуют только деньги, которые я тебе приношу.

– Деньги деньгами, но и песни твои мне нравятся не меньше, иначе я бы тебя здесь не держал. Твори на здоровье, кто тебе мешает… Нет, а песня в самом деле получилась классная. Ты и музыку, и слова сама написала?

– Сама, конечно, кто ж еще?

– Здорово… А кто тебя научил?

– Никто. Я самоучка. У меня в школе паренек знакомый был. Он в ансамбле пел. В общем, мы подружились. Я от него многому научилась. Он так классно сочинял! Талантливый был, но наркоман… Все вены исколоты…

– Ты с ним трахалась?

– Трахалась, – улыбнулась я, скосив глаза на Карася.

Карась, побагровев, с размаху ударил меня по щеке.

– Ты что?! Совсем спятил? – вскочила я.

– Это чтоб не трахалась с кем попало.

– Спохватился, псих ненормальный! Я же тогда в школе училась!

В дверь постучали. Схватив одежду, я метнулась в угол. Карась, усевшись в кресло, наблюдал за мной. Стук повторился. Карась не шелохнулся.

– Если ты еще раз ударишь меня… – натягивая платье, выкрикнула я.

– Ну и что ты мне сделаешь? – Голос Карася был насмешливым.

– Я уеду домой!

– Ты никогда не уедешь домой. По крайней мере до тех пор, пока я сам не захочу тебя отпустить. Я успел к тебе привыкнуть, а менять привычки не в моих правилах!

Я подошла к двери, взялась за ручку и, посмотрев на Карася, сказала:

– Может, ты наденешь рубашку? За дверью кто-то стоит.

– Мне некого стесняться. Я могу выйти голым и в таком виде разгуливать по ресторану.

– Я в этом не сомневаюсь.

– Может, тебе неудобно, что мы тут с тобой закрылись? Не бери в голову, Верка, все и так знают, что я тебя трахаю каждый день! Это ни для кого не секрет. Пусть завидуют. – Карась заржал. – А твоя последняя песня меня и в самом деле сильно растрогала, – без всякого перехода сказал он, успокоившись. – Прямо за живое задела. Макар, когда ее услышал, даже прослезился…

– Спасибо, – небрежно бросила я, перешагивая через порог.

За дверью стояли братки из окружения Карася и, приоткрыв рты, смотрели на меня. Я поправила волосы, кокетливо махнула им рукой и, улыбнувшись, произнесла:

– Все нормально, ребята. Он уже освободился. Ваше дело привести его в чувство и одеть.

До выступления оставалось пятнадцать минут. Заглянув за шторку, я увидела, что зал уже забит до отказа. Мимо промчалась Любка с увесистым подносом в руках.

– Как самочувствие? – быстро спросила она.

– Нормально. – Лицо мое явно свидетельствовало об обратном.

– Держи хвост морковкой и думай о деньгах.

– Я только о них и думаю. С утра до ночи. Так думаю, что аж голова трещит.

– Тогда давай по рюмашке…

– Мне сейчас петь…

– Я вообще не понимаю, как можно петь на трезвую голову. Сейчас я столик обслужу… Встречаемся на кухне.

Через несколько минут мы уже сидели в кладовке у морозильных камер и поднимали наполненные рюмки.

– Народу – тьма. Все разодетые. От мужчин таким одеколоном разит, что сознание можно потерять. Одни красавцы собрались, как на подбор. Сейчас выйдешь петь – увидишь. У всех бумажники безмерные. Хотя бы один замуж взял, – вздохнула Любка.

– Скажешь тоже!

– А что? На ком-то ведь они женятся! А я чем хуже? Найти бы какого-нибудь богатенького Буратино, сесть к нему на шею, свесить ножки и погонять, чтобы денег больше в дом приносил. Не работать, а только собой заниматься.

– Размечталась, – улыбнулась я и, посмотрев на свою рюмку, добавила: – Опять дорогой коньяк. Бедные посетители! Мы пьянствуем за их счет.

– Ничего, я им выпивку в графинах ношу. Они же ее не взвешивают. Пятьдесят граммов меньше, пятьдесят граммов больше – они ведь сюда пришли деньги тратить, а я им честно помогаю с этим справиться. – Взглянув на часы, Любка вскочила. – Ну, еще по рюмочке – и нужно бежать. Я сегодня восемь столиков обслуживаю. За столиком у стены гусь какой-то разодетый так на меня смотрит… Прямо глазами раздевает. Я перед ним начала было задницей вилять, а потом, когда обручальное кольцо увидела, чуть подносом не огрела.

– Неужели тебе так замуж хочется?

– Только за богатого! Хочется к нему в долю войти, чтобы потом было что делить. Я бы с него все до копейки выжала… Я бы его по миру пустила…

Я прыснула со смеху, чуть не расплескав коньяк. Любка грустно посмотрела на меня, поправила фартук и махнула рукой:

– Пошли, Верка, а то нас уже скоро искать будут. Слышала, что Карась сказал?

– Что?

– Если ему что-то не понравится, он отправит меня на панель.

– Да слушай ты его больше, – усмехнулась я. – Ты же знаешь, что он придурок.

Схватив поднос, Любка умчалась. В зале заиграла музыка. Поправив платье, я вышла на сцену, взяла микрофон и тут же уперлась взглядом в подвыпившего Карася. Он сидел за большим столом в конце зала в окружении бритоголовых братков и, подперев щеку рукой, задумчиво смотрел на меня.

– Добрый вечер, дорогие гости, – поприветствовала я собравшуюся публику и начала петь. Дальше все шло по четко отработанной схеме. Одна песня сменяла другую. Девчонки из кордебалета заполняли паузы. В перерывах я бегала переодеваться и, стоя у вентилятора, жадно глотала прохладный воздух.