Линда Барлоу - Измена

— Между прочим, — сказал он, — я вчера узнал, что у нас в портфеле заказов — проект Прессмана. На Эла Прессмана твой дизайн кафедрального собора произвел такое впечатление, что он вцепился в нас мертвой хваткой. Так что ты заслуживаешь всевозможной признательности, и я сейчас пребываю в раздумьях, как бы тебе ее выразить.

— Надеюсь, она выразится в прибавке к зарплате, — кокетливо улыбнулась Энни.

— Я подумывал еще и о повышении в должности.

— От таких предложений мне трудно отказаться.

Он улыбнулся и элегантно поцеловал ее руку.

— Не так давно я понял, что ты — одна из самых больших удач в моем бизнесе.

— Спасибо, — смущенно пробормотала она.

Сэм отправился дальше обмениваться любезностями с гостями, а Энни глубоко вздохнула. Все так хорошо складывается! Хандра, переживания по поводу работы и неуверенность в будущем — все это позади. Впервые со времени смерти Чарли она твердо стояла на ногах.

— Потанцуем? — услышала она за своей спиной.

Обернувшись, Энни увидела Сидни Кэнина, который как бы в нерешительности стоял позади нее. Сид был архитектором в «Фабрикэйшнс». Для Энни было сюрпризом, что после распада ее фирмы Сэм предложил работу и Сиду тоже. По-видимому, планы Сида переехать обратно в Нью-Йорк провалились, и великодушный Сэм взял его на работу, несмотря на его далеко не блестящую репутацию.

В отличие от Сэма Броди или Мэтью Кэролайла Сид относился к той категории мужчин, на которых во второй раз не посмотришь. Среднего роста, среднего телосложения, абсолютно ничем не примечательный, он носил старомодные очки в роговой оправе с толстыми линзами, которые сильно искажали его глаза. Он был немногословен, а когда все же говорил, то всегда мрачно и раздраженно.

Все же, не желая показаться невежливой, Энни согласилась, и, к ее удивлению, он оказался хорошим танцором.

Они немного поговорили об удачном контракте на строительство собора. Правда, Сид, как всегда мрачно, заметил:

— Не стоит почивать на лаврах, когда еще ничего не построено. — Он избегал ее взгляда и, казалось, нервничал больше, чем обычно. Энни заметила, что он поглядывает на Франческу Кэролайл, с которой только что танцевал. Во время этого танца он вопреки своему обыкновению не был мрачным, а, напротив, был заметно оживлен. — Когда работаешь над такими большими проектами, — добавил он, — всегда что-нибудь случается.

Хотя это было правдой, не об этом Энни хотелось сейчас думать. Как менеджер проекта она очень рассчитывала на успешное завершение собора.

Они с Сидом оказались рядом с Сэмом Броди, который в очередной раз держал в объятиях теперь уже откровенно пьяную Франческу. Она хихикала и мотала головой. Энни встретила взгляд Сэма, и он состроил гримасу, будто говорил: «Вытащи меня отсюда».

Энни только посмеялась над ним. Франческа, когда была трезвой, в большой мере способствовала пополнению строительных фондов и была к тому же председателем строительного комитета, без нее собора бы не было. Так что Сэму приходилось быть умницей.

Сидни мрачно наблюдал за Франческой и Сэмом. У Энни промелькнуло подозрение: уж нет ли у Сидни связи с Франческой? Может, они любовники? Или он просто увлечен ею? Нет, вряд ли, хотя уже несколько лет ходят слухи, что у Кэролайлов не все ладно.

Танец закончился, и Энни, улыбнувшись, сказала:

— Спасибо, было просто замечательно. — Но когда она попыталась уйти, Сидни схватил ее за руку.

— Я очень беспокоюсь по поводу проекта. Может, мы отойдем куда-нибудь и поговорим? — спросил он.

У Энни не было никакого желания знакомиться с длинным перечнем страхов, гнездящихся в воображении Сидни, но игнорировать его обоснованную тревогу она тоже не могла.

— О чем конкретно ты беспокоишься?

— Ну, это мелочи, но они могут оказаться важными.

Но тут кто-то стал постукивать ножом по бокалу, требуя всеобщего внимания. Энни была благодарна за то, что их прервали. Когда речь заходила о «мелочах», Сида трудно было остановить.

Оказалось, что по бокалу стучал Мэтью Кэролайл, который встал перед оркестром, чтобы сделать заявление. Слева от него, прислонившись к стене, стояла его жена. У нее был болезненный вид, и Энни боялась, как бы она сейчас не потеряла сознание или ее не стошнило.

— Как вы знаете, сегодня особый день для моей жены, и мы очень рады, что вы все сегодня с нами, — тем временем начал Кэролайл. — Я знаю, что Франческа просто счастлива видеть так много друзей. Спасибо вам за то, что пришли.

Сидни, стоявший рядом с Энни, издал какой-то гортанный звук. Взглянув на него, Энни заметила, что он пожирает глазами Кэролайлов. Франческа тоже вела себя очень странно. В то время как ее супруг говорил, она явно скучала. Франческа всегда была неизменно учтива и сдержанна, но до Энни доходили слухи о ее пристрастии к спиртному, и Франческа действительно перебрала в этот вечер.

«Франческа и Сидни? Ерунда!» — думала она.

— Вначале, когда я предложил ей устроить эту вечеринку, — продолжал Кэролайл, — моя дорогая супруга была против этого. «Можно потратить деньги с большей пользой», — сказала она и отложить их для более достойного случая, чем, как она выразилась, никому не нужный день рождения. Но, как вы все знаете, Франческа тратит столько сил и времени на эти более достойные дела и всегда делает это без помпы, даже не требуя признательности от тех, кому она помогает. И она заслуживает ответной заботы, и по крайней мере по такому случаю небольшая помпа вполне уместна.

Франческа как-то совсем некстати вышла и встала впереди своего мужа, в то время как тот, похоже, собирался продолжить речь. Со злостью глядя на него, она сказала:

— Ради Бога, перестань молоть чушь, Мэт.

В комнате повисла гнетущая тишина. Кэролайл взял жену за руку, как бы пытаясь остановить ее, но она резко вырвалась.

— Давай не будем больше обманывать самих себя. Я устала от этого маскарада и, я уверена, ты — тоже.

— Сядь, Франческа, — уже совершенно другим тоном сказал Кэролайл. — Ты слишком много выпила.

Его голос и выражение лица воскресили в памяти Энни тот день, когда он, по сути, уничтожил «Фабрикэйшнс». Несмотря на внешний лоск и подчеркнутую любезность, в Мэтью Кэролайле чувствовалась какая-то безжалостность.

Его жена не обратила на все это никакого внимания. В очередной раз отмахнувшись от его руки, она подняла полупустой стакан и провозгласила:

— Да, я действительно выпила много. Я праздную. Но мне бы не хотелось, чтобы у наших гостей сложилось неправильное впечатление о том, почему я так много пью. Не день рождения я сегодня праздную, а свое освобождение. Не сороковой год моей несчастной маленькой жизни, а последний год моего брака с тобой!