Юлия Шилова - Рожденная блистать, или Мужчины в моей жизни не задерживаются

Стас замолчал, и я поняла: он полностью там, в прошлом, в воспоминаниях.

– Что дальше? – тихо спросила я.

– Связавшись с командиром основной группы по радиосвязи, наш старший принял решение колонну атаковать, и мы, рассредоточившись, открыли по машинам беглый огонь из бесшумных автоматов. Обрабатывая одну из машин, я заметил, как резко открылась дверь водителя и из кабины выпрыгнул человек в бейсболке. Мне бросилось в глаза, что вокруг шеи обмотан светлый шарф. Человек повёл себя как настоящий профессионал. Этому невозможно научиться. С этими способностями нужно родиться. Этот араб, а это скорее всего был араб, соскочил с подножки машины быстрым и сильным кувырком вперёд. По нему стал стрелять снайпер, так называемый «застрельщик», который специально отслеживает попытки вражеских солдат вырваться из огненного котла. Араб кувыркался, полз, замирал, делал короткие перебежки. И это всё под огнем снайпера. Всё-таки он сумел добраться до кукурузного поля, которое находилось в ста метрах от дороги, и скрылся в кукурузе. Я проникся к этому человеку искренним уважением – бойцовский дух находится в тебе или ждёт своего часа, чтобы абсолютно неприметный, ничем ранее не проявивший себя человек под воздействием определённой ситуации превратился в настоящего бойца. Бой затих. На дороге горели машины. В одной из них взрывались гранаты. Эхо разносило звуки взрывов на многие километры. Дождавшись светового дня, мы вызвали помощь и воздушную поддержку. Спустя почти пять часов со стороны перевала пришло несколько бронемашин с сотрудниками ФСБ и ФСК. Дальше дело было за ними. Начиналась их обычная оперативная работа. Мы же в течение суток вернулись на базу. По сути, это была обычная для тех непростых лет операция спецназа. Но араб, который выпрыгнул из машины и под смертельным огнём сумел преодолеть сто смертельных метров до кукурузного поля, запомнился мне навсегда. Не знаю, о чём он думал в те минуты, когда кувыркался и полз, пытаясь обмануть смерть, но одно несомненно: в этом вражеском солдате на этой необъявленной войне чётко проявилась жажда жизни. Скажу честно: не уверен, что я смог бы так, как он, под градом пуль бороться за свою жизнь. Когда по тебе стреляют, пропадает всякое желание сопротивляться. Резко наваливаются абсолютное безразличие и страшная физическая усталость. Это из-за того, что в кровь поступает огромное количество адреналина и та, не справляясь, замедляет свой обычный бег. Человек перестаёт здраво рассуждать, руки, ноги немеют, подступает преступная слабость. Лишь немногие могут в таких ситуациях продолжать отчаянно бороться за жизнь, которую нам даёт Всевышний. – Стас вздохнул, помолчал немного. Потом пронзительно глянул на меня. – Теперь ты понимаешь, почему я так тщательно стараюсь отбирать людей в нашу группу? Народу вокруг полно, только вот людей среди них мало, а покорные рабы нам без надобности, из них настоящих бойцов не получится. А налёты по возможности надо готовить и проводить как настоящие военные операции. Правильнее сказать: это менты на работе, а мы – на войне. В нашем случае цена, как и там, – свобода и жизнь.

– Было страшно?

– Нестрашно только дуракам.

– Тебе приходилось убивать?

– Меня убивали. Ты понимаешь, Эля, война перекраивает человека изнутри. Перековывает его, делая из вчерашнего мальчишки мужчину. Я несколько раз приезжал в отпуск и совсем перестал понимать, какие проблемы волнуют мирных людей. Всё, что они делают, о чём говорят, не имеет отношения к настоящим жизненным ценностям, вопросам жизни, смерти, продолжения рода, мужской храбрости, готовности женщин к самопожертвованию. Всё это может показать только война.

– Не очень поняла про готовность женщин к самопожертвованию. Для меня это дико само по себе.

– Я имею в виду чеченских девушек-патриоток, к которым я относился и отношусь с большим уважением. После возвращения с войны почти год приходил в себя, но встроиться в обычную жизнь обывателя уже не смог. Первое время подрабатывал в охране. Был занятный случай: один «кошелёк» нанял меня для перевозки двух миллионов долларов в одиночном сопровождении без группы прикрытия. Деньги перевозили на его красавце «бентли». Сумка с деньгами стояла у меня между ног на штатном месте охранника рядом с водителем. «Кошелёк» сидел позади, напевал себе под нос и был в абсолютной расслабухе.

– А почему «кошелёк» находился в машине? Обычно деньги перевозят отдельно. Хозяин едет в соседней машине, если хоть немного ценит свою жизнь.

– Ты знаешь, сколько я повидал этой публики… Они все ощущают себя как минимум терминаторами, потому что бараны непуганые. Боевиков насмотрелись и не понимают, что перед пулей все равны. Когда мы тронулись, я спросил у «кошелька», много ли его знакомых в курсе этой перевозки. Он спокойно ответил, что все. Я врубился, что меня втравили в очередной страшный блудняк и заставляют подставлять башку за копейки. Недолго раздумывая, я достал из кобуры пистолет, опустил флажок предохранителя, что само по себе нарушение служебных инструкций, но затворную раму не передёргивал. Машина тронулась. Водитель был неопытный и от волнения постоянно нарушал правила. Так, на Садовом кольце он развернулся через две сплошные, и нас тормознул передвижной пост ДПС. Сотрудники ДПС вышли из машины, на плече у каждого – автомат. Они очень грамотно подошли к нашему авто с двух сторон и потребовали у водителя предъявить документы. Я контролировал ситуацию и понимал, что в форме сотрудников ДПС запросто могут оказаться переодетые налётчики, которые по разным причинам в курсе нашей поездки, но также сообразил, что это могут быть и реальные сотрудники милиции, которые, увидев в моих руках пистолет, могут открыть огонь на поражение. Всё, что я успел сделать, – сунул ствол себе под задницу и оставил его там вместе с рукой. Слава богу, всё обошлось – несколько незначительных купюр решили проблему. Мы тронулись дальше. Комичность ситуации в том, что мой «кошелёк», придя в себя от страха, спросил меня: «Ну что, обоссался со страха? Даже пистолет под жопу спрятал». Я немного подумал и спросил: «Доводилось ли вам когда-нибудь получать в грудь и живот пулю из автомата Калашникова?» Когда он в замешательстве ответил, что нет, я ему сказал, что он везунок. Мол, это очень неприятно. Исход, как правило, летален.

– Надо же, а я, оказывается, о тебе ничего не знаю.

– Я не люблю про себя рассказывать. Между прочим, в молодости я был даже могильщиком на кладбище.

– Шутишь?

– Серьёзно. Надо же было как-то после армии зарабатывать на хлеб. Там можно было реально делать деньги.

– На чём?

– Бригадир предложил помогать ему в двойных захоронениях.

Читать дальше