Джорджетт Хейер - Дитя дьявола

Мисс Чаллонер, не привыкшая к столь нелюбезному обращению, растерялась. Тихим голосом она вежливо ответила, что сошла с дилижанса и хочет снять комнату. Хозяин, как прежде и кучер, пристально оглядел Мери, но во взгляде его читалось не дружеское участие, а нескрываемое презрение. Женщины, путешествующие без сопровождения в дилижансах, не часто забредали в его гостиницу, предназначавшуюся для благородных господ. Хозяин осторожно осведомился, не надо ли помочь горничной внести багаж, и по испуганным глазам посетительницы догадался, что у нее нет ни горничной, ни, возможно, багажа.

До этой минуты мисс Чаллонер совершенно не задумывалась о таких пустяках, как багаж. Но сейчас она осознала, в каком дурном свете предстала перед владельцем гостиницы. Мери потребовалась вся ее немалая выдержка, чтобы не развернуться и не умчаться куда глаза глядят.

Мисс Чаллонер стиснула сумочку, подняла голову и спокойно сказала:

— Произошло недоразумение, и мой багаж задержался в Дижоне. Я ожидаю, что он прибудет завтра. А пока мне требуется комната и что-нибудь на ужин. Чашки бульона вполне достаточно.

Не возникало никаких сомнений, что хозяин ни на йоту не поверил в существование багажа необычной визитерши.

— Вы обратились не в ту гостиницу, — холодно сказал он. — Для залетных пташек вроде вас существует ночлежка в конце улицы.

Чудесные серые глаза мисс Чаллонер в упор взглянули на грубияна. Хозяин поежился: а вдруг история этой особы и в самом деле правдива. Но в этот момент ему на помощь подоспела его жена, дама столь же толстая, насколько он был худ. Пронзительным голосом она поинтересовалась, чего домогается эта молодая особа.

Хозяин повторил рассказ мисс Чаллонер. Толстуха уперла руки в мясистые бока и разразилась лающим смехом.

— Очень правдоподобно! — проскрежетала она. — Отправляйтесь-ка, милочка, в «Серый кот». Наш «Золотой луч» не для персон вашего сословия. Надо же, багаж остался в Дижоне!

Похоже, спорить с обладательницей столь пронзительного голоса не имело ни малейшего смысла. Но мисс Чаллонер все же твердо произнесла:

— Я не собираюсь сносить вашу наглость, сударыня. Я англичанка, путешествую вместе с друзьями, с которыми должна встретиться неподалеку отсюда, и хотя я прекрасно понимаю, что потеря багажа должна показаться странной…

— Весьма странной, мадемуазель, могу вас уверить. Англичане — все сумасшедшие, san doute [87] без сомнения (фр.). , но они часто останавливаются в «Золотом луче», и я знаю, что ваши соотечественники все же не такие безумцы, чтобы позволять своим дамам разъезжать в дилижансах в одиночестве. Проваливайте, милочка, проваливайте! Для вас здесь места нет. Надо же такое придумать! Если вы англичанка, то скорее всего горничная, которую выгнали за какую-то провинность. Переночуете в «Сером коте».

— Кучер дилижанса объяснил мне, что это за место, — сухо ответила Мери. — Если вы сомневаетесь в моей правдивости, то могу сообщить: меня зовут мисс Чаллонер, я располагаю достаточной суммой, чтобы заплатить за комнату.

— Несите свои денежки куда-нибудь еще! — взвизгнула хозяйка. — Хороши мы будем, если предоставим ночлег подозрительной особе! И не надо на меня пялиться, милочка! Убирайтесь!

В этот момент с лестницы раздался тихий голос:

— Одну минуту, сударыня!

Мисс Чаллонер вскинула глаза. По лестнице неторопливо спускался высокий господин, облаченный в дорогой черный костюм с серебряной отделкой. На голове у него был напудренный парик, в уголке тонкого рта темнела изящная мушка, а в кружевном воротнике мерцал бриллиант. В одной руке господин держал длинную трость черного дерева, на пальце другой руки поблескивал крупный изумруд. Джентльмен спустился по лестнице, и мисс Чаллонер увидела, что он уже далеко не молод, из-под тяжелых век на нее глянули необычайно проницательные глаза. В глубине этих темно-серых глаз таился какой-то циничный отблеск.

Мисс Чаллонер, будучи девушкой смышленой, догадалась, что это какая-то важная персона. Хозяин изогнулся в глубоком поклоне, едва не коснувшись носом сапога незнакомца, каждое движение которого выдавало в нем вельможу, привыкшего повелевать.

Важная персона неспешно приблизилась к мисс Чаллонер, презрев подобострастные пируэты хозяина. Проницательные глаза настойчиво изучали лицо Мери. Незнакомец сказал по-английски:

— У вас, похоже, возникли затруднения, сударыня. Позвольте спросить, не могу ли я чем-нибудь помочь.

Мисс Чаллонер с достоинством присела в реверансе.

— Благодарю вас, сэр. Мне всего лишь требуется ночлег, но, думаю, я не должна вас беспокоить.

— Эта просьба не выглядит чрезмерной, — удивился элегантный незнакомец. — Полагаю, вы сообщите мне, что мешает вам провести ночь под этим гостеприимным кровом.

Его спокойный и властный вид вызвал невольную улыбку у склонной к иронии мисс Чаллонер.

— Осмелюсь повторить, сэр, что вы очень добры, но прошу вас не беспокоиться.

Его холодный взгляд выражал скуку и безразличие, от которого Мери стало не по себе. Что-то в этом человеке было удивительно знакомым.

— Дитя мое, ваша щепетильность хотя и вызывает уважение, тем не менее совершенно излишня. Полагаю, я гожусь вам в деды.

Мисс Чаллонер слегка покраснела и ответила, глядя ему прямо в глаза:

— Прошу прощения, сэр. Но моя щепетильность, сэр, вызвана лишь тем, что мне не хочется выглядеть развязной особой, привыкшей докучать незнакомцам.

— Весьма похвально, — усмехнулся надменный джентльмен. — А теперь не будете ли вы так любезны сообщить мне, почему эта добрая женщина не считает возможным предоставить вам комнату?

— Вряд ли ее можно порицать за это, сэр, — честно сказала мисс Чаллонер. — Со мной нет ни горничной, ни багажа, и я прибыла в дилижансе. Я нахожусь в крайне неловком положении, и с моей стороны было очень глупо надеяться на гостеприимство этих господ.

— Боюсь, я не в силах возместить вам потерю багажа, но комнату могу вам предоставить немедленно.

— Я была бы вам очень благодарна, сэр.

Англичанин повернулся к хозяину, который скромно ждал, пока на него обратят внимание.

— Ваша глупость, мой дорогой Буассон, весьма прискорбна, — сурово заметил элегантный джентльмен. — Проводите даму в хорошую комнату.

— Да, Монсеньор, конечно. Все будет сделано, как желает Монсеньор. Но…

— Мне кажется, — вкрадчиво сказал англичанин, — я не проявлял желания вступать в спор.

— Нет, Монсеньор, конечно нет, — засуетился тощий владелец «Золотого луча». — Не соблаговолит ли мадемуазель последовать наверх за моей женой? Большую комнату, Селестина!

Необъятная матрона возмутилась.

— Что, самую большую?