Юлия Шилова - Сердце на продажу, или Я вижу свет в конце тоннеля

– Так вы, значит, от Григорича? – спросила я.

– От него самого.

– Так надо было сразу предупредить Мы бы хоть себя в порядок привели, стол накрыли. Григорича мы знаем и уважаем.

Качки растерянно переглянулись.

– Павлуха, девчонки, в натуре, гонят!

– Кто кого гонит? – улыбнулась Натка. – Мы вас никуда не гоним. Только не по-людски как-то вы к нам в гости пожаловали, руки вот связали. Развязывайте давайте, а я вам картошечки быстренько сварганю. Голодные небось? Уж мы-то знаем жизнь бандитскую – вечно холодные, голодные, невыспавшиеся.

– Конечно, – поддержала я Натку. – Стол накроем, посидим по-человечески. Мальчики за столом и расскажут, зачем пожаловали, а то неудобно как-то: Григорич нам всегда столы накрывал, деликатесы выкладывал, дорогими напитками поил. Деликатесы мы вам, конечно, не обещаем, но что имеем – все на стол поставим.

– Послушай, Михей, на фиг мы им рты-то освободили! Они нам даже слова не дают сказать.

Михей пожал плечами.

– Павлуха, а может, и в самом деле им руки развязать? Девчонки нормальные, пусть на стол накроют. Мы же с утра не жравши, и еще неизвестно, когда теперь удастся пожрать, ведь весь день в суете. За столом и побеседуем.

– Правильно, – поддакнула я Михею. – Правильно говоришь, сразу видно – наш человек.

Качки переглянулись и развязали нам руки. Мы отправились на кухню и принялись чистить картошку. Качки следили за каждым нашим движением. Время от времени Павлуха угрожающе потряхивал пистолетом.

– Послушай, ты бы свой пугач убрал, – разозлилась я.

– Это не пугач, а настоящая пушка, – обиделся он.

– Что-то не похоже. Я из такого в детстве по воронам палила, только они не дохли.

Павлуха побагровел от злости и взревел:

– Михей, все-таки телки эти чересчур наглые! Может, их в чувство привести?!

– Не понимаю, Михей, отчего твой друг так злится? – улыбнулась я. – Мне кажется, он сильно переутомился. Надо бы его специалистам показать. Пистолет у него какой-то игрушечный. Я такой недавно племяннику на день рождения подарила. Пять лет исполнилось.

– Я же тебе сказал, что пушка настоящая! – рявкнул Павлуха. – Могу продемонстрировать на твоей башке.

– Нет уж, спасибо. Ты бы лучше спрятал свою пушку, а то я из-за нее шкурку слишком толстую срезаю. Всегда шкурки тоненькие, а тут сразу по полкартошины в ведро зря падают. Отходов много, понял? А картошка, между прочим, денег стоит!

– Можно подумать, ты на картошку в Токио не заработала!

– Представь себе, не заработала.

Пока жарилась картошка, мы открыли парочку консервов и поставили на стол, настругали нехитрый салатик и достали бутылку красного грузинского вина. Как только картошка пожарилась, мы разложили ее по тарелкам и сели за стол.

– Вот так, мальчики, надо в гости приходить, – улыбнулась Натка. – Видите, как чудненько сидим, по-семейному. Сказали бы раньше, что придете, мы бы голубцов сделали.

– Точно, или бы пирог испекли, – вставила я. – Натка, помнишь, какой ты в прошлом году пирог с черникой испекла? Пальчики оближешь!

– Помню. Только, по-моему, он тогда плохо поднялся. Тесто не очень удалось. У меня с яблоками лучше получается. Там и рецепт попроще, а на вкус – просто объедение!

– С яблоками тоже вкусно. Слушай, а ты в тесто соду добавляешь?

– Тихо! – заорал Михей и стукнул кулаком по столу. – Заткнитесь вы, наконец!

– Тише ты, тише, – остановила его Натка. – Что ж ты такой горластый? Мы же тебя предупредили, что дом наш без шумоизоляции. Не ровен час, кто-нибудь из соседей пожалует. Это же хрущевка, сам знаешь, что их строили только для того, чтобы галочку поставить.

– Это точно, – улыбнулась я. – Говорят, что сейчас дома строят даже с повышенной шумоизоляцией. Вот это я понимаю! В таком доме стреляй – не хочу! А в этой хрущевке стрельбу поднимать – себя не уважать.

– Я вам сейчас языки повырываю! – разозлился Михей.

– Не надо нам ничего вырывать. Мы и так все понимаем с полуслова. Мы понятливые. Ты давай кушай, а то голодный, поди, весь день на ногах, – произнесла Натка заботливо.

– Не на ногах, а на колесах.

– Ну, на колесах. Кушать-то все равно надо. Винца пригуби. Может, Пашеньке добавки положить? Пусть не стесняется. Мало будет – еще пожарим.

Пашка зло толкнул Михея в бок.

– Михей, мы что, сюда жрать пришли, что ли? – Голос его не предвещал ничего хорошего.

– Ну, и пожрать тоже. Что ж не пожрать, если кормят.

– Правильно говоришь, – похвалила я Михея. – Нужно уметь и дела делать, и обедать успевать.

– Кто из вас Наталья? – спросил Михей.

– Я.

– Понятно. Это, значит, у тебя роман с дипломатом?

– А какое это имеет к вам отношение?

– Прямое. Вы, когда в Токио работать ехали, знали, что проститутками будете?

– Нет, – переглянулись мы с Наткой.

– Так, значит, не знали. У вас паспорта забирали?

– Забирали, – ответила я. – Только вы можете их себе оставить на память. У нас, самое главное, российские есть. А за границу мы пока не собираемся, поэтому загранпаспорта нам вроде бы ни к чему.

– А за то, чтобы в Токио уехать, вы хоть копейку заплатили?

– Нет.

– Правильно, потому что за вас все расходы оплатила фирма. Вы затраченные деньги отработали?

– Нет. Но мы никому ничего не должны. Нас обманули. Вывозили как танцовщиц, а на место доставили в качестве проституток.

– При чем тут это? Самое главное, что вы бабки не отработали. Фирма понесла убытки.

– Если вопрос состоит только в этом, – произнесла Натка, – мы готовы оплатить понесенные фирмой расходы. Два билета до Токио, плюс открытие визы, плюс двести долларов на двоих, которые нам выделили перед полетом на личные расходы. Сколько всего получается? Посчитайте, и эту сумму мы готовы заплатить.

– А моральный ущерб ты не считаешь?

– Какой еще моральный ущерб?

– Самый обыкновенный. Фирма потеряла намного больше, чем ты посчитала. На ваше место была масса претенденток, и причем более покладистых, но предпочтение отдали вам. Вы должны были работать с того самого дня, как вас привезли, но вы не работали. Теперь давай посчитаем все просроченные дни. Считаем, что в день вы могли обслуживать как минимум двух клиентов. С каждого можно было бы слупить по сто долларов. Вот и умножь все это по сегодняшний день. Набежало довольно много. По десятке баксов с человека – это по-божески.

– Вы что, совсем сдурели?! – не выдержала я. – Какой еще моральный ущерб?! Это вы нам должны платить за моральный ущерб, а не мы вам. Договоренности не было, что нам придется в Токио своим телом зарабатывать. Мы танцевать ехали.

– Короче, этот вопрос больше обсуждению не подлежит. Даем вам срок – ровно сутки. Завтра мы приедем в это же время, и если вы не выкатите нам двадцать штук баксов, то будете закопаны живьем!