Нора Робертс - Наивная плоть

Дина посмотрела вниз, на свое запястье, чтобы проверить, который час, но ее часы исчезли. Когда? – с отчаянием подумала она. С тех пор, как она потеряла сознание в машине, могло пройти всего несколько минут, а могло и несколько дней.

Машина. У Дины перехватило дыхание.

– Тим! – Она крепко сжала губы, пока боль не уступила место желанию заплакать. – Тим, ты должен отпустить меня. Я постараюсь тебе помочь. Я обещаю.

Я сделаю все, что смогу. Пожалуйста, войди сюда, поговори со мной.

Как будто только ее приглашения и ждали. Часть стены скользнула в сторону. Дина инстинктивно бросилась вперед, но из ее горла вырвался стон отчаяния: голова опять закружилась, и ее опять затошнило, как от сильной дозы наркотиков. Но все же она расправила плечи, надеясь, что ей удастся хоть немного скрыть свой ужас.

– Тим, – начала она и от неожиданности запнулась.

– Добро пожаловать домой, Дина.

Пунцовый от застенчивой радости, в комнату шагнул Джеф. В руках он нес серебряный поднос со стаканом вина и спагетти с зеленью на тарелке китайского фарфора. Рядом лежал одинокий красный бутон розы.

– Надеюсь, тебе понравилась комната. – Как всегда, неторопливо и ловко он поставил поднос на бюро. – Я потратил немало времени, чтобы устроить здесь все, как надо. Я хотел, чтобы ты была здесь счастлива. Знаю, здесь нет окна. – Он повернулся к Дине. Его глаза горели слишком ярко, хотя в голосе слышалась извиняющаяся интонация. – Но так безопаснее. Пока мы будем здесь, нас никто не побеспокоит.

– Джеф! – «Спокойно!» – приказала она себе. Она обязана была сохранять спокойствие. – Ты не можешь держать меня здесь!

– Могу. Я тщательно все это спланировал. Я работал над этим несколько лет. Почему ты не сядешь, Ди? Наверное, ты еще не очень хорошо себя чувствуешь, а я хочу, чтобы ты могла спокойно поесть.

Он шагнул вперед, но, хотя Дина невольно напряглась, не попытался до нее дотронуться.

– Потом, – продолжал он, – когда ты все поймешь, тебе будет намного легче. Тебе просто нужно время. – Он поднял руку, как будто собираясь прикоснуться к ее щеке, но опять опустил, словно не желая ее пугать. – Пожалуйста, постарайся расслабиться. Ты никогда не даешь себе расслабиться. Я знаю, что сейчас ты, может быть, немного боишься, но все будет в порядке. Но если ты захочешь со мной драться… – Он не мог произнести этого вслух, поэтому вместо слов вытащил из кармана шприц. – Я этого не хочу. – Дина тотчас же отпрянула, и он быстро спрятал шприц обратно. – Правда, не хочу, и ты все равно не сможешь отсюда вырваться.

Опять улыбаясь, он пододвинул стол и стул ближе к кровати.

– Тебе надо поесть, – весело сказал он. – Меня всегда волновало то, что ты никогда не заботишься о своем здоровье. Ты всегда или ешь наспех, или не ешь совсем. Теперь о тебе буду заботиться я! Садись же, Дина.

«Я могу отказаться, – подумала Дина. – Я могу кричать, требовать, угрожать». Чего ради? Она знала Джефа – или думала, что знала, – много лет. Он мог быть упрямым, но обычно ей всегда удавалось его уговорить.

– Да, я хочу есть, – сказала Дина, надеясь, что желудок ее не подведет. – Ты все мне расскажешь, пока я ем? Ты все мне объяснишь? – Она улыбнулась ему лучшей из всех своих телеулыбок.

– Да:

– Его лицо горело от радости, словно от лихорадки. – Я думал, что ты сначала будешь сердиться.

– Я не сержусь. Я боюсь.

– Я никогда не сделаю тебе больно. – Он взял ее вялую руку и тихонько сжал. – И я не позволю, чтобы кто-нибудь другой причинил тебе боль. Я знаю, Дина, что сейчас ты, наверное, думаешь, как бы отсюда выбраться. Как убежать от меня, пройти сквозь стены… Но ты не сможешь. Я правда очень сильный, а ты еще очень слабая из-за наркотика. Что бы ты ни делала, все равно останешься здесь, взаперти. Садись.

Как во сне. Дина подчинилась. Ей хотелось бежать, эта мысль пульсировала у нее в голове, но ноги подгибались. Как она могла бы убежать, когда едва стояла? Ее тело было еще во власти наркотика. Джеф всегда учитывал каждую деталь; именно из-за таких мелочей он и был неоценимым членом ее команды.

– Это не правильно – держать меня здесь, Джеф.

– Нет, правильно. – Он поставил поднос перед ней на стол. – Я долго думал над этим. Так будет лучше всего. Для тебя. Я всегда думаю только о тебе. Потом мы сможем уехать путешествовать. Я уже присмотрел несколько вилл на юге Франции. Наверное, тебе там понравится.

Он прикоснулся к ней, легким движением погладил по плечу. Дина вздрогнула. Внутри у нее все сжалось.

– Я так люблю тебя.

– Почему ты никогда мне этого не говорил? Мы могли бы поговорить о том, что ты чувствуешь.

– Не мог. Вначале я думал, это просто потому, что я такой робкий, но потом понял, что все это похоже на план. На жизненный план. Твой и мой.

Торопясь все объяснить, Джеф придвинул второй стул. Когда он наклонился вперед, его очки сползли вниз по носу. Потемневшими глазами Дина наблюдала, как он поправил их указательным пальцем. Старая привычка, когда-то казавшаяся ей такой милой. Но теперь от этого жеста у нее в жилах похолодела кровь.

– Тебе надо было много сделать, набраться опыта, научиться разбираться в мужчинах – до того, как мы смогли бы быть вместе. Я это понимал, Ди. Я никогда не сердился на тебя из-за Финна. Мне было больно. – Положив руки на колени, он вздохнул. – Но я не сердился на тебя, и на него тоже не мог сердиться. – Его лицо опять просветлело. – В чем бы я мог его обвинять? Ведь я и сам знаю, насколько ты совершенна. Когда я впервые увидел тебя по телевизору, у меня даже дыхание перехватило. Мне даже стало немного страшно. Ты смотрела прямо на меня, прямо в мою душу. Я никогда этого не забуду. Видишь ли, раньше я был так одинок. Единственный ребенок… Я вырос в этом доме. Ты не ешь. Дина. Я хотел бы, чтобы ты поела.

Она послушно взяла вилку. Он хотел говорить. Казалось, ему это было необходимо. Самый лучший способ ускользнуть, просчитала Дина, это понять.

– Ты говорил, что вырос в Айове.

– Туда меня увезла моя мать. Она была дикаркой. – Теперь его голос звучал виновато. – Никогда никого не слушалась, никогда не подчинялась правилам. Естественно, дяде Мэтью приходилось ее наказывать. Он был старше, понимаешь. Он был главой семьи. Дядя Мэтью держал мою мать в этой комнате и старался научить ее, что существует правильный образ жизни и не правильный. – Пока Джеф говорил, выражение его лица изменилось. Складки вокруг рта и глаз углубились, он стал казаться старше и строже. – Но моя мать так ничему и не научилась, сколько бы дядя ни старался ей помочь. Она убежала и забеременела. Когда мне было шесть лет, ее забрали. У нее случился нервный срыв. Поэтому я приехал жить сюда, к дяде Мэтью. Понимаешь, у меня больше не было никаких родственников, которые могли бы меня взять. А дядя Мэтью должен был выполнить свой семейный долг.