Нора Робертс - Посмертный портрет

– Угу… Вы знаете парня по имени Диего?

– Гм-м… – Он свел брови и сосредоточился. – Кажется, я знаю, кого вы имеете в виду. Коротышка, фланер. Обожает выпендриваться. Хорошо танцует и всегда при деньгах, так что долго в одиночестве не остается.

– Он когда-нибудь уходил с Рэйчел?

– Дерьмо! – Он поморщился. – Прошу прощения. Он не в ее вкусе. Она его всякий раз отшивала, хотя и танцевала с ним. Рэйчел могла танцевать с кем угодно, но не больше. Да, теперь, когда вы об этом заговорили, я вспоминаю, что он несколько раз пытался обнимать ее, но ничего не добился. Так же, как и Коллега Джо.

– Джо?

– Такой высокий, красивый парень из университета, ходил за ней как тень. Был здесь несколько раз. Сильно мрачнел, когда она танцевала с кем-нибудь.

– У вас есть имя?

– Конечно. – Он слегка удивился, но не занервничал. – Стив. Стив Одри.

– Вы человек наблюдательный, верно, Стив?

– Ну да. Работая в баре, многое замечаешь. Это все равно что смотреть пьесу. Только тебе еще и платят за это.

«Судя по всему, он здесь недавно», – подумала Ева.

– Здесь есть камеры наблюдения?

– Разумеется. – Он посмотрел вверх. – Правда, толку от них немного. Особенно в часы пик. Световое шоу начинается в девять; тогда меняют музыку, и все начинает бурлить. Но у нас здесь публика спокойная. В основном студенты, «ботаники». Приходят поиграть, потанцевать и пофотографировать.

– Пофотографировать?

– Конечно. У нас здесь шесть кабинок. Туда можно забиться с приятелями, сделать несколько шуточных снимков, а потом ввести их в компьютер. Лицензии на порнографию и комнат, где можно уединиться, у нас нет, так что все пристойно. В общем, место это не слишком высокого пошиба, зато работа непыльная и платят неплохо.

– Мне понадобятся дискеты за последние двадцать четыре часа.

– Гм-м… Не знаю, входит ли это в мою компетенцию. Я ведь здесь просто работаю – разговариваю с посетителями, помогаю, если у них возникают трудности с компьютерами или кабинками. Думаю, вам нужно поговорить с управляющим или кем-нибудь из начальства, а они появляются здесь не раньше семи. У меня нет никакой власти…

– Зато у меня есть. – Ева потрогала значок. – Я могу получить ордер, могу позвонить вашему управляющему. Но это займет много времени. Будет лучше, если вы дадите мне дискеты, а я выдам вам официальную расписку. Когда ведешь расследование убийства, каждая минута на счету.

– Убийства? – Лицо Стива побелело. – Кого-то убили? Кого? О боже, только не Рэйчел! – Он инстинктивно протянул руку к фотографии, лежащей на стойке, но тут же схватился за горло. – Она мертва!

– Здесь показывают что-нибудь, кроме развлекательных передач?

– Что? Да. Музыкальные видео. После девяти.

– Догадываюсь, что новости вы не смотрите.

– Редко. От этого портится настроение.

– Тут вы правы. Труп Рэйчел был обнаружен сегодня рано утром. Ее убили вчера вечером. – Ева непринужденно облокотилась о стойку. – Стив, где вы были вчера вечером?

– Я? Я?! – На его лице отразился ужас. – Нигде… То есть, конечно, я где-то был. Все где-то бывают. До девяти я был здесь, а потом пошел домой. По дороге съел пиццу, а потом смотрел видео. Устал до чертиков и просто хотел расслабиться… Сейчас я принесу дискеты, и вы увидите, что я был здесь!

Он убежал со всех ног.

– Пицца и видео не обеспечивают ему алиби, – заметила Пибоди.

– Разумеется. Но сейчас главное – это дискеты.

Ева приехала домой всего лишь через два часа после конца смены. Такое случалось редко, и она была рада, что у нее появилось время как следует поразмыслить.

Летом дом выглядел особенно впечатляюще. Впрочем, он выглядел впечатляюще всегда, в любое время года и любое время суток. Но особенно элегантно он смотрелся на фоне голубого неба. Море зеленой травы, разноцветные клумбы и тенистые деревья делали участок Рорка настоящим городским оазисом.

В отличие от нижнего города, где стоял контейнер для утилизации отходов.

Ева по привычке припарковалась перед домом и некоторое время просто сидела, барабаня пальцами по рулю. В вестибюле ее не встретит Соммерсет, готовый отпустить саркастическое замечание по поводу ее опоздания, а она не сможет ответить ему колкостью. Эта мысль вызвала у нее легкую досаду. Более того, Соммерсет не станет злиться, что она оставила машину перед домом, а не загнала ее в гараж.

Ева вздохнула и чуть было не решила сделать это сама. Но всему есть пределы.

Оставив машину на месте, Ева трусцой пробежала по жаре и вошла в дом, где царила благословенная прохлада.

Она уже собралась свернуть к монитору, чтобы узнать, где находится Рорк, но вдруг услышала тихую музыку. Она пошла на звук и обнаружила мужа в гостиной.

Он сидел в своем любимом старинном кресле, закрыв глаза и держа в руке бокал вина. Это было так не похоже на Рорка, что у Евы сжалось сердце. Но тут он открыл свои неправдоподобно синие глаза, и она с облегчением вздохнула.

– Привет, лейтенант.

– Привет. Как дела?

– Ему лучше. Выпьешь вина?

– Конечно. Я сама. – Она взяла бутылку, оставленную Рорком на столе, и наполнила бокал. – Давно дома?

– Нет. Всего несколько минут.

– Ты что-нибудь ел?

Он насмешливо выгнул брови.

– Да, если то, чем кормят в больнице, можно называть едой. А ты?

– Перехватила кое-что в управлении. Но там кормят еще хуже. Значит, ты навещал мистера Ловкость и Изящество?

– Он тоже думает о тебе с любовью. – Рорк сделал глоток вина и посмотрел на Еву поверх бокала. Он явно чего-то ждал.

– О'кей. – Она опустилась в кресло. – Как он себя чувствует?

– Достаточно хорошо для человека, который сегодня утром пересчитал ступени. Чего не случилось бы, если бы он спустился на лифте. Черт побери, он сломал себе ногу, как веточку, и серьезно повредил плечо! В общем, лучше не бывает…

Он закрыл глаза, постукивая пальцами по ручке кресла, потом снова открыл. Ева нахмурилась: похоже, Рорк исполнил тот же ритуал, который помогал ему успокаиваться после очередного приступа ее раздражения.

– Да… Ему наложили шину и сказали, что нога будет как новенькая. Перелом несложный. Вот с плечом хуже… Ему шестьдесят восемь лет. Сегодня утром я не мог этого вспомнить. Любой другой на его месте при перевозке вещей воспользовался бы лифтом! И еще одного я не могу понять: зачем ему понадобилось возиться с каким-то дурацким бельем в первый день своего отпуска?

– Потому что он упрямый и твердолобый сукин сын, который любит все делать сам и по-своему.

Рорк усмехнулся и сделал еще один глоток.

– Да, ты права.

«Ты любишь его, – подумала Ева. – Он твой отец в полном смысле этого слова».

– Значит, завтра ты заберешь его домой?

– Да. У меня в ушах звенит от жалоб старика на то, что я не забрал его сегодня. Можно подумать, что я бросил его в яму со змеями, а не поместил в отдельную палату лучшей больницы города! Впрочем, мне давно следовало к этому привыкнуть.