Виктория Холт - Таинственная любовница

Тибальт оставил меня с Адрианом, который дружески улыбнулся мне.

— Не то, что ты ожидала? — спросил он.

— Именно то, — ответила я.

— Ну конечно, ты же — ветеран Картерз Медоу.

— Думаю, картина довольно схожая, правда, там искали всего лишь реликты бронзового века, а здесь — могилы.

— Мы, возможно, находимся на пороге одного из самых волнующих открытий в археологии.

— Как будет потрясающе интересно, если мы что-нибудь найдем!

— Но пока мы еще ничего не нашли, и тебе нужно научиться быть внимательной в этой игре. Тебе очень многому придется здесь научиться.

— Например?

— Быть настоящей женой археолога.

— И что же это означает?

— Никогда не жаловаться на то, что твой владыка и повелитель отсутствует бесконечно долго.

— Я намерена работать вместе с ним.

Адриан засмеялся.

— Мы с Эваном принадлежим к той же профессии, но, увы, нам позволено заниматься только самой примитивной работой. А ты полагаешь, тебе доверят что-то серьезное?

— Я — жена Тибальта.

— В нашем мире, дорогая Джудит, есть только археологи… а вот жены, мужья — это все как-то между прочим.

— Я всего лишь дилетант… пока.

— Но ты не намерена долго мириться с таким положением, да? Очень скоро ты будешь вгонять нас в краску, всех, — даже великого Тибальта.

— Я научусь всему, чему только смогу, и надеюсь, буду проявлять лишь разумный интерес…

Он рассмеялся.

— Да, весьма вероятно, но в дополнение к этому разумному интересу, тебе стоит проявлять еще и разумную наблюдательность. Это мой добрый совет.

— Я не нуждаюсь в твоих советах, Адриан.

— Еще как нуждаешься! Ты ждешь Тибальта, как я понимаю. Но его не будет еще довольно долго. А он ведь мог бы подождать с делами до утра и посвятить первую ночь во дворце Чефро своей молодой жене. Будь я на его месте…

— Ты не на его месте, Адриан.

— Увы! Я слишком медлителен. Но попомни мое слово: Тибальт — такой, какой он есть, и таким он останется. Бесполезно пытаться переделать его.

— А кто сказал, что я хочу его переделывать?

— Посмотрим… А теперь позволь мне отвести тебя во дворец. Ты должна быть готова погрузиться в свою халцедоновую ванну.

— Она действительно из халцедона?

— Думаю, да. Роскошно, правда? Интересно, как бы это понравилось леди Бодриан? Она бы не одобрила такой роскоши в быту своей бывшей компаньонки, даже если учесть то, что, как выяснилось, вы с ней некоторым образом связаны, если можно так выразиться.

— Я бы не прочь увидеть ее в моих роскошных апартаментах, совсем не прочь…

— Это демонстрирует твою мстительную натуру, кузина Джудит. Ты ведь действительно моя кузина, знаешь ли.

— Знаю. А как обстоят твои дела?

— Дела? Финансовые или любовные?

— Ну, и те и другие, раз уж ты так ставишь вопрос.

— Они ужасны, Джудит. Первые потому, что это — их естественное, обычное состояние, а последние — потому что я не узнал вовремя, что ты — богатая наследница, и упустил свой звездный шанс.

— Не слишком ли много ты воображаешь? Неужели ты думаешь, что я допустила бы, чтобы на мне женились ради денег?

— Женщины, на которых женятся ради денег, далеко не сразу узнают об этом. Ты же понимаешь, что амбициозный жених не падает на колени с мольбой оказать ему честь и позволить заполучить вожделенное приданое.

— Конечно, это делается тоньше и незаметнее.

— Конечно.

— И все же ты вообразил, что стоило тебе поманить меня — и мое приданое оказалось бы у тебя в кармане?

— Я выдаю тебе этот секрет только потому, что сейчас уже поздно что-то менять. Идем, я провожу тебя во дворец.

Мы поехали на мулах к берегу реки, где нас ждала лодка. Она отвезла нас вниз по течению, и мы высадились на противоположном берегу, почти у ворот дворца.

В холле нас встретила Теодосия.

— Эван до сих пор на раскопках, — со вздохом проговорила она.

— А где же еще подобает быть археологу? — пожал плечами Адриан. — Я сейчас отправлюсь туда же. Мы едва ли вернемся до рассвета. Тибальт — требовательный начальник, он сам работает как каторжный и требует того же от подчиненных.

Адриан ушел, и когда мы остались с Теодосией наедине, она сказала:

— Джудит, пойдем в мою комнату, поговорим.

Я последовала за ней по галерее. Комната, которую занимали они с Эваном, была не столь роскошной, как наша с Тибальтом, но достаточно уютной. Теодосия закрыла дверь и повернулась ко мне.

— О, Джудит! — воскликнула она, — Как мне не нравится здесь! Я возненавидела это место с первой же минуты. Я хочу домой.

— Почему, что случилось? — спросила я.

— Ты чувствуешь, как здесь жутко? Мне здесь плохо. Но я не могу сказать об этом Эвану. Это же его работа, правда? Возможно, он и не поймет меня. Но мне так плохо здесь… С тобой, наверное, все иначе. О, как мне хочется, чтобы мы все вернулись домой! Почему они не могут оставить этих фараонов в их могилах? Те, наверное, и подумать не могли, когда сооружали свои роскошные гробницы, что придут какие-то люди и нагло полезут туда, где им быть вовсе не следует?

— Но Теодосия, дорогая моя, ведь цель археологии — открывать секреты прошлого.

— Находить оружие или римскую мозаичную мостовую, или бани — совсем иное дело. А вот осквернение могил мне не нравится. И никогда не нравилось. Вчера ночью мне снился сон, будто мы нашли гробницу, и там был саркофаг — точно такой, как в Гиза-Хаус. И вдруг оттуда вылезает кто-то, обмотанный полуистлевшими повязками…

— Мне никогда не искупить ту давнюю провинность, да?

— Я кричу во сне: «Прекрати, Джудит!» А потом смотрю — а это вовсе не ты вылезаешь…

— А кто?

— Я сама. Я подумала, что это — предупреждение.

— Ну у тебя и воображение, Теодосия! Всегда считалось, что это у меня буйная фантазия.

— Тут у кого угодно разыграется буйная фантазия. Повсюду ведь тени прошлого! Этому месту уже несколько сотен лет. А храмам и гробницам — тысячи! Я так рада, что ты приехала, Джудит! Все эти люди так слепо преданы своей науке… Ты тоже интересуешься ею, но с тобой хоть можно поговорить.

— Ты беспокоишься об Эване? Она кивнула.

— Я часто думаю, а что если то, что случилось с сэром Эдвардом, случится и с ним?

Я ничем не могла ее утешить. Разве сама я не думала, что такое может случиться с Тибальтом?

— Конечно мы переживаем. Потому что любим своих мужей, а когда человек любит, он глупеет. Если бы только посмотреть на все это спокойно, рассудительно… будто со стороны… мы бы увидели, как глупо все то, о чем мы сейчас говорим.

— Да, Джудит, думаю, ты права.

— Почему бы тебе не лечь спать, Теодосия? Ты же не будешь дожидаться Эвана?

— Наверное, нет. Бог знает, когда они вернутся. Ой, мне стало гораздо лучше после разговора с тобой!