Юлия Руденко - Я – твоя женщина!

— Да ладно тебе! Не кипятись. Детский сад прямо… «Ромашка»… Любит — не любит…

— Ой, ты?

— Опять не спрашиваешь: кто?

— Да чего мне бояться?

— Ладно, дело твое. Можно?

— Заходи, конечно. Ты уже обратно?

— Да вот. Еду. А погода нелетная. Придется задержаться. Не знаю… Сейчас дождь у тебя пережду, можно? А потом — в гостиницу, наверно, придется.

— Зачем? Переночуешь у нас.

— А можно?

— Конечно.

— Где Макс?

— Спит. Тихий час у него. Пойдем на кухню.

— Опять есть пельмени?

— Пельменей, к сожалению, нет. Есть пирог с капустой.

— Еще лучше.

— Садись.

— Сажусь.

— Что дома нового?

— Ничего. С женой встретился. «Девятку» купил.

— Да? Все успел?

— Да… Все…

— Саш, а там… в Грозном… очень страшно?

— Ну, так… Не знаю… Страшно, наверно…

— Я бы тоже хотела поехать. Возьми меня с собой!

— Ты что? Свириденко потом из меня отбивную сделает!

— Да ничего он не сделает.

— Нет, Даш, не получится. Нельзя тебе туда. У тебя Макс маленький. Ну и стреляют там все-таки.

— Всем можно — мне нельзя?

— Не обижайся. Ты — классная. Моя Лерка наоборот — ни за что бы не поехала. Я сейчас увольняться из армии буду. Из-за нее.

— Любишь ее?

— Наверно.

— Ой, Макс проснулся. Дай, пройду.

Гаров вскочил со стула, закрывавшего выход в узкий коридор. Даша заторопилась, чуть не подскользнулась и попала в осторожные, но цепкие руки Александра. Она подняла голову, посмотрела ему в глаза.

— …Я-а …по-ой-ду …Там… Ма-акс, — вдруг стала заикаться.

— Иди, — Гаров не отрывал от нее взгляда. — Так я пойду…

— Да… Иди… Конечно… — он опустил руки.

Даша стояла. Макс приковылял сам:

— Ма-ма!

— Да! Проснулся, котенок? — она наклонилась к нему, хотела взять на руки. Гаров опередил ее и поднял его сам:

— Привет, солдат! Как поживаешь?

— Не саль-тат. Не-а. Не-е, — замахал головой ребенок.

— Не солдат? Почему?

— Не-еть.

— Ну ладно. Не солдат.

— Ко-те-о-нек.

— Ты котенок?

— Дя. Мак-симь — коте-о-нек.

— Да вы оба мокрые! А я и не туда!

— Только по разным причинам!

— Ну а я-то подумала!.. Дождь сильный?

— Тучи надолго.

— Хочешь в ванну?

— Не помешало бы.

— Сейчас принесу полотенце.

Даша теперь избегала смотреть на Гарова. Да и он тоже.

Ночь прошла в каком-то странном состоянии, не знаемом ею раньше. Она долго не могла уснуть. Александру тоже не спалось. Но они оба тщательно скрывали это друг от друга. «Что происходит!? Что за волнения?» — думала молодая женщина. А Александр вспоминал Леру, и невольно сравнивал ее с Дашей. «Жаль, что ты не моя женщина», — подумал он, представив Дашу обнаженной. И показушно всхрапнул.

Из окна сквозь незакрытые шторы рассеивался звездный свет. Млечный Путь убегал вдаль…

Новый год встречали дома: Смирнов — в Ставрополе, Свириденко — в Ростове, Гаров — в Динской. Итожа прошедший, никто не мог желать лучшего — остались живы. Смирнова и Свириденко ждала дальнейшая служба в Буденновске, куда выводили 293 УНР, а Гаров покинул армию насовсем.

Серый пыльный Буденновск стремительно ворвался в жизнь Даши Свириденко. Словно ураган или смерч, ее муж заскочил однажды вечером домой: — Собирайся! — скомандовал он разгоряченно, энергично и по-деловому продолжил, — Завтра утром чтоб сумки стояли вот здесь. — Указал на порог.

— Куда? Куда собираться? — недоуменно проследовала за убежавшим в ванную Александром Даша.

— Я договорился со Смирновым. Будет ехать мимо, захватит нас с собой. В семь утра будь готова.

Косолапой походкой медленно вышел из зала Максим и спокойно, как бы между прочим, произнес:

— О-о! Папа плиехаль…

— Да Макс! Папа за тобой приехал. Поедешь с папой в город Буденновск?

— Саш, ну ты как всегда, в своем репертуаре! Заранее нельзя было сообщить? Все у тебя с бухты-барахты!

— А чего? Матери я позвонил. Утром она заедет за ключом, пустит сюда пока квартирантов.

— Вот как?

— А чего? Деньги помешают что ли? Я там, между прочим, квартиру снял не за так даром!

— Значит, мой голос в этой семье ничего совсем не стоит? Все решается за меня.

— Слушай! Давай не будем! Квартиру кто покупал? Ты что ли?

— Ну да! Я — всего лишь бесправная роженица и нянька твоему сыну! Иждивенка у тебя на шее!

— Конечно! А то не так что ли? — усмехнулся горделиво возвышающийся в центре кухни мужчина. — Меня кормить кто-нибудь будет?

Даша закрыла за собой дверь в зал:

— Ну, как же так можно? Вроде не чужие люди! Куда мне складывать за одну ночь вот эту вазочку, подаренную лучшей подругой, вот эти книги с дарственными надписями друзей, мамы, родных, вот это постельное белье, шитое самой с любовью? Ведь это же составляющие семейного уюта! Я все это люблю! Придут какие-то неизвестные квартиранты и будут все разглядывать, пользоваться! Ну, неужели нельзя было заранее меня предупредить? Я бы отнесла часть вещей к маме, чтобы они сохранились! Со слезами на глазах Даша достала с антресоли огромную дорожную сумку и стала складывать в нее самое необходимое.

— Андрей! Мне нужен четкий ответ: да или нет? Либо ты идешь на наши условия, и твои орлы провозят оружие с наркотиками через Таджикистан, и у нас с тобой после этого мир, дружба, любовь и что там еще, — жвачка, что ли!? — с легким кавказским акцентом, не спеша, говорил полноватый мужчина в возрасте, завернутый в простыню.

У его ног, в миниатюрном бассейне, плескались две совершенно голые пятнадцатилетние девчушки. Они хохотали и брызгали друг друга водой. Малкович тоже был завернут в простыню, и сидел в мягком кожаном кресле, как и его собеседник.

— А если ответ будет отрицательным? — осторожно поинтересовался он.

— Значит, наша «ореховская» братва тебя «душить» будет, — произнес кавказец. — Обещаю: в Москве тебе не жить. И не только в ней… Ты ж пойми меня, Андрюша, правильно: не мои правила. Здесь так: хочешь жить красиво — заработай! Заработал много — делись. Не хочешь делиться — помоги товарищу другим способом достичь того же блага, что и у тебя. Я, Андрюша, тебе не угрожаю, нет. Просто говорю. Ты, конечно, можешь, иногда спрятаться в Питере у своей бабенки — министерской женки…На лице Малковича не шелохнулась ни одна мышца.

— Ты, наверно, удивлен моими познаниями?

Малкович продолжал сидеть с отрешенным взглядом.

— Не удивлен. Молодец — хорошо держишься. Думаю, ты правильно меня понял.

Одна из девушек поднялась по лестнице бассейна и наклонилась к соседу Малковича. Взяв у него из рук бокал с «Мартини», она отпила несколько глотков и поставила его на маленький столик с фруктами. Потом села на колени мужчины и стала гладить волосатую грудь его из-под сбившейся простыни.