Юлия Руденко - Я – твоя женщина!

Юлия встала, чтобы приоткрыть форточку. Гроздья капель по-прежнему тяжело тарабанили по стеклу. Прохлада мгновенно ворвалась в помещение. «Конечно, всей правды мне никто не скажет. Да и кому она нужна?» — спросила себя Юлия. Она снова села за компьютер и застучала клавиатурой, как бы соревнуясь со стуком дождя за окном. Ее безудержная фантазия лилась из строки в строку… До самого утра.

— Взгляни-ка на это! — на лакированный стильный стол, рядом с чашкой только что приготовленного ароматного кофе, легла развернутая газета «Московский комсомолец». Парень, бросивший ее, отошел от Андрея Малковича и сел на диван напротив, свободно облокотившись.

Малкович внимательно посмотрел на Сергея Просвирнина.

«Подумать только, всего лишь год назад эта сволочь держала его в заложниках в каком-то задрипанном Урюпинске, требуя за сохранение жизни денег. Господи, все хотят денег! Работать не хочет никто. А теперь он сапоги готов мне лизать, — не без самодовольства размышлял в своем кабинете несколько погрузневший Андрей Андреевич. — Еще бы! Это же я вытащил его из деревни! Ему такая жизнь и в самых смелых снах не снилась…».

— Что здесь? — кивнув на газету едва скользнувшим взглядом, спросил Андрей.

— А ты прочти, прочти! — твердо посоветовал бывший рекетер. — В твоих интересах!

Малкович медленно взял чашку кофе и опустил глаза. «Чип и Дейл спешат на помощь» — бросился в глаза ни о чем пока не говорящий заголовок. Андрей отхлебнул. А дальше его взгляд заметил что-то знакомое в мелком шрифте. Что? Да фамилию! Его фамилию!

«Малкович — фигура велеречивая… появляется в высших кругах только в военной форме… пообщавшись с ним, начинаешь верить, что он может превратить дерьмо в конфетку…».

«Нет, ну что за гадина это написала?.. Юлия Чернилина… Кто это?..»

Просвирнин с интересом следил за реакцией шефа: «Ага! Заинтересовался! Видимо, скоро его империи придет конец! Уязвим, собака! Все-таки уязвим! Думал, меня в работники взял, так я сапоги лизать всю жизнь буду? Обойдешься, гнида!».

Андрей быстро водил глазами по тексту. В статье говорилось о том, что он — должник «Градинвестбанка» и авантюрист, втеревшийся в доверие к благородному Сергею Шойгу.

«Значит, так?.. Юлия Чернилина… Чей же ты, дура, заказ выполняла?.. Краснов, сука, «кинул»? Или Бабиров? Я же достану вас, ребята!!! Ой, придет мое время!».

— Что делать думаешь? — вальяжно спросил Просвирнин и обратил внимание, как взгляд Малковича стал твердым и немигающим.

— Позови сюда Смирнова, Гарова и Свириденко… Или… Они уже в курсе?

— Думаю, еще нет. Газетку мне охранник внизу подсуетил, — чересчур спокойно произнес, вставая, Сергей Просвирнин.

Он двинулся к дверям и на секунду задержался у огромного резного зеркала. Опустил с головы на глаза темные очки: «Кто бы ни была эта Юлия Чернилина, появилась она со своей статейкой весьма кстати».

Вдруг неожиданно для Малковича развернулся:

— У меня семья, кстати, завтра приезжает. Ты обещал ключи от квартиры.

Руководитель отдела финансовых отношений Министерства чрезвычайных ситуаций с тяжелым укором посмотрел на Просвирнина. Мол, тут такие сложности, а ты — с такими пустяками. Но Просвирнин и не думал уходить. Молча стоял и смотрел.

«Ну, дожились, — пронеслось в голове Малковича. — Ни дать, ни взять, — сицилийский мафиози! Еще очки нацепил! Попробуй из такого человека сделай! Чего он ждет? Ах, да!».

Андрей Андреевич достал из верхнего ящика стола дорогую кожаную черную барсетку, нашел в ней связку ключей, отцепил два из них:

— Держи. Адрес помнишь?

— Помню. Новые девятиэтажки в Орехово? — Давай! Встречай семью! Только сейчас все-таки прозвони наших парней. Пусть подъедут. Будем решать, как жить дальше.

Когда мужчина в черном костюме и темных очках вышел, Андрей Малкович медленно нашел спиной опору кресла. Прикрыл глаза. И ощутил, как насыщенна тишина в кабинете. Такое затишье бывает обычно перед бурей. И буря не заставила себя долго ждать…

Дарья Свириденко шла по Ростову, устало не замечая кипучего движения жизни вокруг нее.

— Здрасти! — послышалось откуда-то сбоку.

Даша подняла глаза от серого асфальта и увидела двух веселых девчонок подросткового возраста.

— Здрасти, Дарья Николаевна! Вы со школы? А давайте мы вам поможем сумку донести! — защебетали ее ученицы.

Прошел год, как Дарья покинула столицу и развелась с мужем. Ей повезло — в одной из музыкальных школ освободилось место преподавателя фортепиано. Она незамедлила трудоустроиться. Однако, ей, как новичку, установили самый низкий оклад. Тянуть сына было тяжеловато, но чувство к Саше Гарову помогало пережить все невзгоды.

Девочки искренне радовались встрече с молодой учительницей. Они схватили ее тяжелый пакет с нотами и по очереди несли его до самой Дашиной «хрущевки».

— Дарь Николавна, а мы технический зачет завтра сдаем или послезавтра?

— А разве я вам не записала в дневники?

— Вы сказали, что уточните.

— Ага! Пятый класс сдает в пятницу. Значит, послезавтра. Ну что? Будем прощаться?

— Ой, Дарь Николаевна! Мы так волнуемся, так волнуемся!

— Чего?

— Вдруг не примут зачет?

— Волнуетесь, значит, наоборот, сдадите! Бегите домой, а то меня уже заждались…

— Ладно, до свидания! — протянули ученицы сумку Дарье Свириденко.

— Пока — пока! Спасибо, что помогли, — улыбалась молодая женщина, внешне почти не отличавшаяся от тех, кого ей приходилось учить.

Ее настроение слегка улучшилось. Она поднялась на второй этаж. Комната в коммуналке была открыта настежь. Из ванны до входной двери шла водная дорожка.

«Ясно: работа Максима! — улыбнулась Даша. — Куда только мама смотрела?».

Она устало опустилась на стоящий в прихожей стул и медленно начала снимать с себя туфли. Напряжение, скопившееся за рабочий день, постепенно выходило из натертых мозолей, из гудящей головы, из подернутой остеохондрозом спины. Даша хотела только одного: упасть на что-нибудь мягкое, закрыть глаза и провалиться в сон.

— А кто здесь прише-ел?! — вышла в коридор Дашина мама Эмилия Андреевна. — Максим! Ну-ка иди, смотри!

Подросшему мальчику очень хотелось казаться взрослым. Он молча вскарабкался к Даше на руки и с интересом стал разглядывать свои разрисованные фломастерами ладоши. Как будто только что их увидел.

— Давай раздевайся скорее. Супчик сварила. С фрикадельками! Сколько тебе половников? Три?

— Мам! Ну какие три? Два. И то неполных!… Все, Максим, шагай в комнату, маме нужно идти руки мыть и кушать.

Мальчик послушно слез с коленок и твердо отправился по назначению, потом вдруг остановился:

— А ти руки с мылом будешь мыть?