Сандра Браун - Смертельно влюбленный

— Что ж, Хонор, мне, похоже, представляться не надо.

— По телевизору сказали, что вас зовут Ли Кольер.

— Кобурн. Рад познакомиться. А теперь садись. — Он указал на стул возле кухонного стола.

Поколебавшись, Хонор выдвинула стул и опустилась на него.

Кобурн вынул из переднего кармана джинсов сотовый и набрал номер, затем, подвинув ножку стула носком сапога, уселся за стол напротив Хонор. Он не сводил с нее глаз, одновременно прислушиваясь к гудкам на другом конце провода.

От этого взгляда Хонор стало не по себе. Сцепив руки, она положила их на колени и отвела взгляд. Затем повернулась и почти дерзко посмотрела ему прямо в лицо. Женщина была напугана до полусмерти, но изо всех сил старалась этого не показать. Во всех поступках Хонор явно читался характер, что вполне устраивало Кобурна, поскольку в его представлении лучше было иметь дело с храброй девчонкой, чем с плаксой и истеричкой, которая ныла бы, умоляя ее отпустить.

На том конце провода отозвался автоответчик, Кобурн тихо выругался, дождался сигнала начала записи и произнес:

— Вы знаете, кто это. Все пошло хуже некуда. Небо почти упало на землю.

Как только он положил трубку в карман, Хонор спросила:

— У вас есть сообщник?

— Можно сказать и так.

— Он был там во время… стрельбы?

Кобурн молча посмотрел на женщину. Хонор облизала губы, затем закусила нижнюю.

— В новостях передали, что убито семеро.

— Я насчитал столько же.

Сложив руки на животе, Хонор обхватила себя за локти:

— Почему вы их убили?

— А что говорят об этом по телевизору?

— Что вы недовольный начальством работник.

Кобурн пожал плечами:

— Что ж, пожалуй, меня можно назвать недовольным.

— Вам не нравилась грузовая компания?

— Нет. Особенно ее босс.

— Сэм Марсет. Но другие работали просто грузчиками, такими же, как вы. Неужели было необходимо убивать и их тоже?

— Да.

— Почему?

— Они были свидетелями.

Его циничная откровенность вызывала изумление и отвращение. Ли видел, как женщину буквально передернуло от услышанного. Какое-то время она просто молча смотрела на крышку стола.

Затем медленно подняла голову и посмотрела на него в упор:

— А откуда вы знаете моего мужа?

— Не имел такого удовольствия. Но много о нем слышал.

— От кого же?

— В Royal Tracking Company часто упоминали его имя.

— Эдди родился и вырос в Тамбуре. Здесь все знали и любили его.

— Уверена в этом?

Слегка обескураженная его вопросом, Хонор произнесла:

— Да, разумеется. Уверена.

— Кроме всего прочего, он ведь был копом?

— Что означает это ваше «кроме всего прочего»?

— Твой муж — покойный великий Эдди-коп — владел кое-чем очень ценным. И я пришел сюда, чтобы это забрать.

Прежде чем Хонор успела ответить, в кармане джинсов Кобурна зазвонил ее сотовый. Звук заставил обоих вздрогнуть. Кобурн достал телефон из кармана и, взглянув на экран, спросил:

— Кто такой Стэнли?

— Мой свекор.

«Дедушка», — Кобурн вспомнил слова Эмили во дворе.

— Если я не отвечу…

— Забудь об этом! — Кобурн подождал, пока телефон замолчит, затем кивком указал на кексы. — И чей же сегодня день рождения?

— Стэна. Он должен приехать на праздничный обед.

— Во сколько? Не советую мне врать!

— В половине шестого.

Кобурн взглянул на висевшие на стене часы. Почти через восемь часов. Он надеялся, времени хватит. Он найдет то, что ему нужно, и уберется восвояси. Но это во многом зависело от вдовы Эдди Джиллета и от того, насколько хорошо ей было известно о неофициальной деятельности мужа.

Кобурн видел, что Хонор по-настоящему напугана. Но у этого страха могло быть сколько угодно причин, и одна из них — стремление защитить то, за чем он пришел к ней.

Или она ни о чем не догадывается и боится только за себя и своего ребенка?

Кобурн давно уже понял, что Хонор с дочкой действительно жили в этой глуши вдвоем. Никаких следов присутствия мужчин в доме не было. И когда во дворе вдруг появился заляпанный кровью мужчина и стал угрожать пистолетом одинокой вдове, вполне естественно было напугаться до полусмерти.

«Впрочем, одинокая жизнь — не всегда свидетельство добродетели», — подумал Кобурн. Он тоже долго жил один.

И внешность тоже бывает обманчива. Хонор Джиллет выглядела невинной и наивной девушкой. Белая футболка, джинсовые шорты, старомодные кеды — все это казалось таким же традиционным и правильным, как домашние кексы. Белокурые волосы собраны в хвост. Карие глаза с зеленым отливом. У Хонор была типичная внешность «девушки по соседству». Правда, самому Кобурну ни разу не повезло жить по соседству с такой симпатичной девушкой.

Увидев женское белье на сушилке в прачечной, Кобурн вдруг остро ощутил, как давно он не был с женщиной. А глядя на округлые выпуклости под футболкой Хонор Джиллет и ее стройные ноги, он с невероятной силой почувствовал, что мечтает покончить с воздержанием.

Видимо, Хонор догадалась о ходе его мыслей, потому что, когда Кобурн оторвал глаза от ее груди и посмотрел ей в лицо, он прочитал в глазах молодой женщины страх и отвращение.

— У вас серьезные неприятности, — быстро произнесла она. — А здесь вы только зря тратите время. Я не могу вам помочь. У Эдди не было ничего ценного. — Она обвела руками кухню. — Сами видите, как скромно мы жили. Когда умер Эдди, мне пришлось продать лодку, чтобы хоть как-то свести концы с концами, пока не удастся вернуться к преподаванию.

— К преподаванию?

— Государственная школа. Второй класс. От Эдди остался только весьма скромный полис страхования жизни, выплата по которому едва покрыла стоимость его похорон. Он проработал в полицейском управлении всего восемь лет, поэтому пенсия, которую я получаю, совсем небольшая. Ее я откладываю на колледж для Эмили. А мы стараемся прожить на мое жалованье. На излишества денег не остается. — Хонор замолчала, чтобы перевести дыхание. — Кто-то ввел вас в заблуждение, мистер Кобурн. Или вы сделали неправильные выводы, основанные на слухах. Еще раз повторяю: у Эдди не было ничего ценного, и у меня тоже нет. Да если бы и было, я бы с радостью отдала это вам, лишь бы защитить Эмили. Ее жизнь для меня дороже всего.

Несколько секунд Кобурн молча смотрел на нее.

— Красиво сказано. Но тебе не удалось меня убедить, — в итоге произнес он, вставая и снова обхваты вая Хонор за плечи. — Начать предлагаю со спальни.

На улице все звали его Диего.

Он откликался на это имя всю свою жизнь, и, насколько он знал, другого у него не имелось. Его самые ранние воспоминания были связаны с худой чернокожей женщиной, которая просила принести ей сигареты или шприц и осыпала его проклятиями, если Диего делал это слишком медленно.