Юлия Шилова - Моё сердце ставит точку, или Любовь в инете не для слабонервных

Я не обращала внимания на подобные пересуды и пропускала их мимо ушей. Какая разница, жадным ты был или нет? В конце концов, ты занимался бизнесом и делал деньги ради денег. Никогда не поверю, что человека, занимающегося бизнесом, может обойти стороной жажда наживы. На черта он нужен тогда такой бизнес? Бизнесом не занимаются ради удовольствия, иначе можно прогореть и стать банкротом на первой же сделке.

Шло время… Я спряталась от внешнего мира в стенах своей большой квартиры, не брала телефон, потому что боялась услышать молчание в трубке. Он так часто звонил, что я однажды в отчаянии разбила новенький аппарат о стенку. Мне хотелось, чтобы меня навсегда оставили в покое, хотела забыться, стереть из воспалённой памяти события прошедших дней.

Я словно тень бродила по квартире в твоей рубашке, заходила в твой кабинет, садилась за твой рабочий стол, водила бессмысленно по чистому листу твоей ручкой и смотрела на твои фотографии. Я открывала дверцы большого массивного шкафа, трогала твои вещи, обнималась со свитерами, вдыхала запах рубашек, которые пахли твоим любимым парфюмом. Иногда ставила твои любимые пластинки. А ещё я пила… Бесчисленные пепельницы были полны окурков, я курила и не могла остановиться.

Как-то раз я замешкалась у раскрытого окна и посмотрела вниз. Меня неудержимо потянуло шагнуть в захватывающую пустоту. Я почти уже сделала движение, но в последний миг отпрянула в холодном поту и бессильно прислонилась к стене. Сердце моё было готово выпрыгнуть из груди. Нет, ты бы мне не простил этого шага, не одобрил бы…

Я боялась подходить к зеркалу. То, что я там видела, пугало до дрожи — измождённая женщина с осунувшимся лицом и мёртвыми, потухшими глазами. Так прошло тридцать девять дней…

Утром я проснулась от настойчивых звонков. С трудом встав с кровати, доплелась до двери и, не спрашивая, отворила. На пороге стоял Вадим. Увидев меня, он оторопел, но быстро взял себя в руки. Стал громко и быстро мне что-то говорить, в чём-то убеждать, из чего я только поняла, что сегодня сороковой день и мне надо быть в ресторане, где уже собрались друзья.

Тут у меня началась истерика. Я схватила первое, что подвернулось под руку, а это оказалась пустая винная бутылка, и швырнула в Вадима. К счастью, он успел уклониться. Я зарыдала, бессильно опустившись на колени, и твердила, что не желаю никого видеть и тем более идти в ресторан, где едят, пьют и наверняка потом затянут песни. Вся эта показуха была мне омерзительна, а чужие люди — противны.

Вадим уговаривал меня, что это не так, это традиция, мне надо взять себя в руки, привести в порядок. Он повёл меня в ванную. Я приняла душ, сделала причёску, накрасилась и надела тёмные очки, скрыв заплаканные опухшие глаза.

В машине я сказала Вадиму, что доверяю только ему, потому что он самый близкий друг моего любимого. Детство, проведённое в одном дворе, купленная в складчину первая машина и первый коммерческий совместный успех так просто не вычеркнешь из жизни.

Мне пришлось почти три часа слушать о тебе высокопарные речи. Я смотрела на твой портрет, стоящий среди строгих пафосных букетов, всматривалась в твои глаза и думала о том, что ещё совсем недавно ты был со мной, в тебе бурлила шальная жизнь. Снимок этот сделала я сама. Ты почти сутки не спал, но это никак не отразилось на твоей внешности. Знаешь, а ведь я всегда поражалась твоей работоспособности. Ты мог не спать несколько дней подряд, но при этом всегда выглядел так, словно только что приехал с курорта.

После застолья Вадим отвёз меня на кладбище. Я стояла у могилы, заваленной подвядшими цветами и венками, и думала только об одном: «Раз мы нашли друг друга на этом свете, на том-то мы обязательно встретимся с тобой, мой любимый».

— Слушай, Вадим, как-то жутко тут, среди мёртвых…

Но Вадим ответил, что нужно бояться живых, потому что мёртвые уже ничего плохого сделать не могут. А ещё добавил, что я просто обязана жить, хотя бы ради твоей памяти. Это, конечно, так, но как же будет уныла и печальна моя жизнь, посвящённая только памяти твоей, жизнь, в которой тебя уже нет… Конечно, я постараюсь. Ты же всегда твердил, что я сильная и у меня всё получится. Я постараюсь справиться, только в моём сердце навсегда останется холодная осень.

Вернувшись домой, я окончательно поняла, что больше в этой квартире жить не могу. Слишком много здесь пережито. Помнишь, как мы с тобой спорили, где у нас будет камин, стоит ли соединять кухню со столовой? А ещё я всегда мечтала иметь жилище с высокими потолками, под четыре метра. Мы с тобой смеялись, мол, впору достраивать второй этаж. А помнишь, как мы сидели в ванне, брызгались душистой пеной и строили планы на светлое будущее? В этой квартире ванная комната с большим окном, за ним растёт величественный тополь. Тебе всегда нравилось это дерево. Смех, слёзы, наши надежды, победы и разочарования — всё видели эти стены. Господи, как же больно это вспоминать! Как же больно…

Поправив непослушную прядь волос, я равнодушно глянула на мужчину, наклонившегося к окошку регистратуры поликлиники, где я работала.

— Я вас слушаю, — повторила я.

Мужчина смотрел на меня так, словно увидел привидение, и упорно молчал.

— Гражданин, что вы молчите? К какому врачу собрались?

— Я?!

— Ну не я же. Вам карточку или к врачу записать?

— Полина?..

Я улыбнулась через силу и почувствовала, какой натянутой получилась моя улыбка.

— Да, Полина, и что? А откуда вы знаете моё имя?

Я спросила и тут же покосилась на стоящую у стекла табличку с фамилией и именем дежурного регистратора. Узнать моё имя проще пареной репы, нужно только знать буквы и уметь читать.

— Полина…

— Да я уже черт знает сколько лет Полина. А вы, между прочим, гражданин, очередь задерживаете. Если решили со мной познакомиться, сразу говорю: напрасно тратите время. Знакомство с больными не входит в круг моих служебных обязанностей.

— Полина, ты что, меня не узнаёшь?

— А мы разве знакомы? — Я пристально разглядывала приставалу и поймала себя на мысли, что, по всей вероятности, он меня с кем-то перепутал.

— Полина, это я, Вадим.

— Вадим?!

— Ну да.

— Вы ошиблись. Скорее всего, вы меня с кем-то путаете, — отрезала я. — Проходите, гражданин, не мешайте очереди…

— Полина, да что с тобой произошло? Ты что тут делаешь?

– Как что? – опешила я от бестактного вопроса. – Я с вами на «ты» не переходила. Если вы до сих пор не поняли, что я тут делаю, то я тут, между прочим, работаю регистратором. Вы посмотрите, сколько народу собралось! Это вам поликлиника, а не бюро знакомств. Сюда люди за медицинской помощью идут, а не мозги компостировать так, как это делаете вы.

Люди, стоящие в очереди к окошечку регистратуры, моментально меня поддержали и стали наперебой требовать, чтобы гражданин отошёл от окна и не отвлекал сотрудницу.