Генри Денкер - Голливудский мустанг

Найти это место оказалось почти невозможным. Там остались только столбы от загона. То ли ветер, то ли рабочие уничтожили все следы. Джок не мог найти место, где были уложены рельсы для операторской тележки. Лишь пустынная пыль лежала там, где мустанги топтали землю своими острыми копытами. Кое-где виднелись маленькие красные и фиолетовые цветы, свидетельствовавшие о том, что недавно прошел дождь.

Финли приблизился к тому месту, где находился загон. Гордые плененные животные исчезли. Наверно, они вернулись в предгорье, подумал Джок. Внезапно он вспомнил об обещании, данном Карру. Что случилось с тем последним мустангом? Не забыли ли конюхи отправить его на ранчо Карра? В тот момент Джок решил выяснить это. Пройдет время, и он обо всем забудет. Обещания, данные слишком поздно, никогда не выполняются.

Джок в последний раз медленно обвел взглядом поле брани. Здесь человек жил, изнашивал сердце, отдавал все свои силы, талант фильму, который переживет его на сотню лет. Фильму, который будет волновать, развлекать миллионы людей. Джок спрашивал себя, стоит ли результат затраченных усилий. Затем Финли прыгнул в «феррари» и уже собрался умчаться. Но неожиданно для самого себя вылез из машины, затем открыл дверцу, сел в машину, захлопнул дверцу и поехал.

Прибыв в больницу, Джок узнал, что там ничего не изменилось. Карр был в сознании, чувствовал себя так же, правда, спал меньше. ЭКГ оставалась неустойчивой. Он прожил первые пять дней после сердечного приступа, когда отсутствие всяких изменений — это наилучшее, о чем можно мечтать.

Доктора считали желательным, чтобы все, кроме Дейзи, покинули больницу. Хотя только ей одной разрешали заходить к Карру, волнение находившихся в больнице людей передавалось пациенту. Он ощущал его.

Джок обратился к доктору только с одной просьбой. Он хотел увидеть Карра, если это не опасно для пациента. Врач подумал с тем серьезным, озабоченным, мрачным видом, который он научился изображать за два дня пресс-конференций, и наконец ответил:

— Принимая во внимание его состояние, симптомы, усиливающийся интерес к жизни, я скажу «да». Вы можете увидеть его. Но свидание будет коротким. Не волнуйте Карра. Это весьма важно.

— Конечно, — сказал Джок.

Он подошел к двери, тихо открыл ее. Сиделка жестом дала понять, что пациент спит. Джок взглянул на батарею осциллографов. Импульсы равномерно бежали по экранам, вселяя успокоение.

Джок сделал шаг назад. Дейзи бросилась к нему, схватила за руку, взволнованно спросила:

— Что случилось? Что-то не так?

— Ничего, дорогая. Доктор разрешил мне увидеться с ним до моего отъезда. Это хороший признак.

Дейзи кивнула. Любое утешение было желанным и ценным после пяти дней ожидания.

— Я могу сделать для тебя что-нибудь в Лос-Анджелесе? Прислать что-то, позвонить?

Девушка покачала головой. Она боялась попросить что-нибудь. Она хотела только одного — чтобы Карр поправился.

— Если тебе что-то понадобится, звони. И не беспокойся. С ним все будет в порядке. Мы можем договориться прямо сейчас — я приеду на ранчо после того, как вы поженитесь. Мы поговорим обо всем, как в прежние времена. Вот увидишь, — обещал он, надеясь, что его глаза излучают искренность, потому что он видел страх на ее лице. — Сделай для меня кое-что. Улыбнись. Пожалуйста.

Она попыталась улыбнуться. Ее белое, без косметики, лицо, обрамленное светлыми волосами, было прелестным. Но улыбка не задержалась на нем. Потекли слезы. Джоку пришлось крепко обнять девушку. Она прижалась к нему. Он почувствовал, как вздрагивает ее тело. Внезапно Джок заметил, что Мэннинг, стоя в нескольких футах от них, с обычной ловкостью работает своим «Миноксом». Джок метнул в него злой взгляд, дав фотографу возможность сделать еще пару снимков.

Сиделка вышла в коридор. Мистер Карр проснулся. Они могут зайти к нему по очереди. Очень тихо. Ненадолго. Дейзи попросила Джока пройти первым. Она должна привести себя в порядок, убрать следы слез, чтобы Карр увидел улыбающееся, белое лицо со счастливыми глазами. Джок отпустил ее и шагнул к двери.

Он вошел в палату осторожно, стараясь не шуметь; лишь один раз его подошва чиркнула по виниловому полу, заставив Карра открыть глаза. Он посмотрел на Джока, снова сомкнул веки, словно усталость не позволяла ему продемонстрировать интерес или эмоции.

Джок разглядел лицо Карра. Удивительно, как сильно может состариться человек за пять дней. На его голове обнажилась седина, которую он раньше тщательно скрывал. У него начала отрастать белая щетина, в то время как тонкие крашеные усы оставались черными. Щетина подчеркивала складки загорелой кожи, висевшие под нижней челюстью.

Сейчас он не был кинозвездой, Королем. Перед Джоком лежал старый человек.

Карр снова открыл глаза.

— Прес? Привет. Как вы себя чувствуете?

Карр кивнул, давая понять, что находится в удовлетворительном состоянии.

— Хорошо, хорошо, — прошептал Джок.

Карр снова закрыл глаза.

— Вы поправляетесь. Дейзи тоже приходит в себя. Поэтому я возвращаюсь в Лос-Анджелес. Мне кажется, это замечательно, что вы нашли друг друга. Вы нужны друг другу. Все будет потрясающе. Просто потрясающе!

Растерянный, охваченный чувством вины Джок с трудом подбирал слова. Он не нашел более точного слова, чем «потрясающе» — самой расхожей монеты в киноразговорах. Все было как минимум потрясающим. Это означало — да, возможно, неплохо. Или: не беспокойте меня. Этим словом характеризовали картину, погоду, будущую встречу за столом, в постели.

Если оно теряло искренность звучания, его меняли на эпитет «обалденный». Остававшийся таким же пустым.

Джок чувствовал, что слово «потрясающе» зацепилось за его язык, как рыболовный крючок. Он не мог освободиться от него. Новости из Лос-Анджелеса были потрясающими. Почти смонтированный материал был потрясающим. Глава студии радовался тому, что Карр поправляется потрясающе быстро. Когда Джок ездил на натуру, он отметил, с какой потрясающей быстротой рабочие демонтируют киногородок. Если бы кто-то сообщил о начале третьей мировой войны, Джок автоматически произнес бы: «Потрясающе!»

Все это время глаза Карра оставались закрытыми. Джок наклонился, заметил неглубокое дыхание актера и подумал, что Карр, возможно, заснул. Но Престон приоткрыл глаза. Значит, можно продолжать.

— Прес! Моя новость обрадует вас. Помните Мэри, моего монтажера? Вчера говорил с ней. Она сказала, что подходящая оптика сделает множественное изображение потрясающим! Сенсационным!

Джок замолчал. Карр смотрел на него.

— Звонили из Нью-Йорка. Президент сообщил, что они голосуют за выделение четырех миллионов долларов на рекламную и прокатную компании. Помните то время, когда вы могли на эти деньги снять восемь картин? — с улыбкой спросил Джок.