Сьюзан Ховач - Таинственный берег

Губы Джона все еще были упрямо сжаты.

— Сара…

Она просунула руку ему под голову и прижала его лицо к своему, чтобы поцелуем погасить это упорство.

— Джон, ну пожалуйста!

Победа наступила меньше чем через пять секунд. Сара почувствовала, как он расслабился, увидела, что выражение его глаз смягчилось, ощутила, что его губы складываются в улыбку, и впервые поняла, что теперь никогда не будет бояться «отчужденного настроения», не будет больше напряжения из-за того, что она не понимает мужа или не может подладиться к смене его настроения. Когда секундой позже он наклонился над ней, Сара ощутила любовь, исходящую из каждой клеточки его тела. И она знала, что никогда больше он не будет принадлежать кому-нибудь другому.

Когда все уехали и Мэриджон осталась одна в пустом, тихом доме, она села к письменному столу в гостиной, взяла чистый лист почтовой бумаги и перо.

Долго сидела в раздумье. Было очень спокойно. Голубело небо, ручей бежал через колесо водяной мельницы в конце подъездной дороги.

Она обмакнула перо в чернила и начала быстро писать твердым, решительным почерком.

«Мой дорогой Джон!

Когда прочтешь эти строки, ты будешь уже дома, в Канаде, в суете новой жизни. Я знаю, там у тебя теперь есть гораздо больше, чем раньше, поскольку и Сара и Джастин — оба с тобой, а через какое-то время у вас с Сарой будут свои дети. Я хочу, чтобы прежде всего, в первую очередь ты знал, как я рада этому, потому что почти больше всего на этом свете я хочу, чтобы ты был счастлив и чтоб у тебя была богатая, полная, осмысленная жизнь.

Я вернусь в тот единственный мир, в котором, как думаю, только и смогу теперь жить, в мир Анселм-Кросского или любого другого монастыря. Джон, я действительно попытаюсь избежать этого, поехав путешествовать, как ты предлагал, но не думаю, что мне удастся обрести покой за границей, так же как и здесь, в Клуги.

Когда я оглядываюсь назад, то ясно вижу, что во всем была виновата я. В каком-то смысле это я убила Софию, и я убила Майкла, и чуть не убила Сару. Я разрушила жизнь Майклу и чуть было не разрушила и твою тоже. Думаю, ты простишь мне тех обоих, но знаю, ты никогда до конца не простишь мне то, что случилось той ночью с Сарой. Макс всегда говорил, что ты служишь постоянным источником опасности для всех, кто тебя окружает, но он был не прав. Это я была источником опасности, а не ты. Все, к чему я прикасалась, оборачивалось бедой. Если ты будешь честен с самим собой, то увидишь это так же ясно, как сейчас вижу я.

Ты, конечно, говорил, когда мы прощались, что, возможно, мы увидимся еще когда-нибудь в отдаленном будущем. Но, Джон, дорогой, я так хорошо тебя знаю, и я чувствую, когда ты обманываешь, чтобы не сделать мне больно. Я никогда больше не увижу тебя. Не потому, что ты считаешь, будто для нас будет лучше жить каждому своей жизнью, и не потому, что ты обязан поступить так из-за Сары или по какой-то другой не менее благородной причине, а потому, что ты не хочешь меня видеть. Ведь ты знаешь, так же как знаю это я, что это из-за меня Сара чуть не погибла и твой второй брак едва не рухнул, как первый. И ты никогда не захочешь еще раз этим рискнуть. Я не виню тебя, в каком-то смысле уверенность в том, что я никогда больше тебя не увижу, помогает мне более ясно определить, какой путь я теперь должна избрать.

Мне осталось еще упомянуть о трех вещах. Не сожалей обо мне, не вини себя и никогда не пытайся в будущем связаться со мной, даже из самых добрых побуждений.

Прими мою любовь, которая всегда будет с тобой, и пусть у тебя будет столько счастья, сколько ты пожелаешь.

Всегда твоя Мэриджон».