Мери Каммингс - Девушка с обложки

— Марта вырастила ее буквально из ничего, соской выкормила. Мать от нее отказалась — львицы часто не хотят кормить слабых котят, а Сильвочка поначалу росла плохо, слабенькая совсем была, только в четыре месяца вдруг стала быстро набирать вес. Это все у меня на глазах было — Марта моя давняя клиентка, очень давняя. Отличный каскадер, любые конные трюки — только скажи! И представляете — на обычной прогулке лошадь через поваленное дерево неудачно прыгнула — Марта вылетела из седла и сломала бедренную кость в двух местах! Уму непостижимо! И как раз за неделю до того, как Сильве рожать надо было! Так что о Сильве пришлось заботиться мне, и роды тоже я принимал вместе с Арлин. Арлин — это ветеринар, она вам еще позвонит, и вы, если что, ей звоните, не стесняйтесь!

В этом крыле дома все было оборудовано специально под львицу — у нее имелся даже собственный туалет: небольшой закуток с отверстием в полу, закрытым решеткой. Окна — тоже с решетками — выходили во внутренний дворик, чтобы никто из соседей не мог, заглянув в окно, увидеть Сильву.

— Марта большую часть года живет у себя в Камарге, — объяснил Жери. — Там огромная территория, вокруг дома сделана дополнительная изгородь, да и людей вокруг мало и никому нет дела до того, что в поместье живет львица. А здесь, если кто-то узнает, то могут быть неприятности.

Сильва, решив, видимо, что родительские обязанности уже выполнены, бродила за ними и, казалось, тоже прислушивалась к разговору. Клодин украдкой посматривала на нее — львица отвечала ей внимательным взглядом, словно говоря: «Ну-ка, посмотрим, кто ты такая!»

От мысли, что Жери вот-вот уйдет и они останутся вдвоем, становилось немного не по себе, но пробегавший внутри мятный холодок был холодком не столько страха, сколько предвкушения. Хотелось потрогать ее, погладить, подержать за большущую лапу — убедиться, что она настоящая, и не во сне, а наяву! И львят — уютных, толстеньких, словно ожившие игрушки — тоже, конечно, хотелось погладить, взять на руки, но от взгляда умных, ясных и так похожих на человеческие глаз Сильвы у Клодин возникало чувство, что она снова маленькая и попала в сказку — и львица вот-вот заговорит.

Внутренний дворик, предназначенный для прогулок Сильвы, оказался довольно большим — метров десять в длину и чуть меньше в ширину. По периметру шла дорожка из гранитных плит, на остальном пространстве росла трава и какие-то желтенькие цветочки.

Едва Жери открыл дверь, как львица оттолкнула Клодин плотным боком, подбежала к вкопанному посреди двора толстому деревянному столбу и, привстав на задние лапы, принялась, будто кошка, точить об него когти.

— А сейчас я вам покажу то, что обещал — отойдите в сторонку, — сказал Жери. — Да, и подержите мой пиджак!

Вышел на траву, позвал:

— Сильва! — голос его из обычного стал четким, «командным».

Львица оторвалась от столба, повернула к нему голову.

— Сильва, pay! — он хлопнул себя ладонью по груди. — Pay!

Дальнейшее произошло в доли секунды.

«Ар-рх!» — прорезал воздух грозный рык. Огромное желто-песочное тело взвилось в воздух, и Жери упал навзничь, почти скрывшись под навалившейся на него львицей — видны были лишь слабо дергающиеся в попытке оттолкнуть ее руки.

Клодин судорожно прижалась к стене, не в силах ни сдвинуться с места, ни оторвать взгляд от жуткого зрелища.

Львица вскинула голову, снова грозно рявкнула «Ар-рхх!».

— Все, брек! — донеслось вдруг снизу.

Сильва мгновенно отпрянула. Жери вскочил, как мячик, достал платок и вытер шею.

— Вот видите — ни одной царапины! А как рычала! Будто съест сейчас! Актриса, прирожденная актриса! И знает, что играет, и любит играть! На вот тебе, милая! — достал что-то из кармана и протянул выжидательно смотревшей на него львице — та вмиг слизнула. — Это копченый бекон. Она его больше всего на свете любит, — пояснил он и, заметив несколько бледный вид Клодин, спросил с улыбкой: — Испугались?

— Д-да, — губы все еще дрожали и плохо слушались. — Это было очень уб-бедительно.

— Я же говорю — актриса, — рассмеялся Жери.

Уехал он довольно скоро; оставил триста евро — аванс, о котором договорился с Элизабет, еще раз сказал, чтобы Клодин не стеснялась и звонила, погладил на прощание Сильву — устроившись на матрасе, та старательно вылизывала львят — и поспешил к выходу.

Закрыв за ним дверь, Клодин вернулась в комнату, села на тахту. Взглянула на триста евро, лежавшие на столике, и ее разобрал смех: за один день съемок она получала куда больше…

Она смеялась и смеялась, не в силах остановиться; все еще смеялась, когда стащила с себя кроссовки. Стертые пятки охватило такой болью, словно их поджаривают на углях, но она продолжала смеяться, пока из глаз не потекли слезы и смех сам собой не перешел в рыдания.

Клодин не пыталась их сдерживать, уткнулась лицом в подушку и дала себе волю — впервые за этот долгий, бесконечный день.

Все вспомнилось и навалилось сразу.

И бедняга Боб с его принципом экономии — ну и черт с ним, с этим принципом, это был друг, а теперь его больше нет… И это неправильно, несправедливо — потому что не может человек, с которым только недавно вместе пили кофе и перешучивались, лежать на полу в прихожей с ножом в спине — не может!

А она его еще стукнула за эти дурацкие фотографии…

И Дино сидит в чужом доме и недоумевает, почему она до сих пор не пришла за ним, и непонятно, что теперь делать, куда идти, к кому обратиться за помощью…

Почувствовав совсем близко теплое дыхание, она повернула голову. Сильва стояла рядом и смотрела на нее, как Клодин показалось, сочувственно. Потом вдруг потянулась к ней и лизнула в щеку большим теплым языком, словно стирая слезы.

Клодин не испугалась — наверное, потому, что уже отбоялась свое на сегодня. Обняла львицу за шею, притянула к себе и сказала, словно это был Дино:

— Кисонька… хорошая, хорошая кисонька…

Из телефонного разговора:

— И вы будете утверждать, что безобидная, Ни в чем не замешанная фотомодель сумела уложить на обе лопатки одного из ваших оперативников, если я не ошибаюсь, специалиста по рукопашному бою — после чего бесследно исчезла? При этом не имея ни документов, ни связей в Париже? Кстати, предварительно этот оперативник напал в метро на моих сотрудников.

— Он принял их за людей Кафира.

— Я в этом и не сомневался — ведь мы работаем в тесном контакте, не так ли?!

Из дневника Клодин Бейкер:«…С животными порой куда легче договориться, чем с людьми!»…

Разбудил Клодин в семь утра телефонный звонок. Еще не до конца проснувшись, она подняла трубку и сонно пробормотала: