Кейси Марс - Молчаливая роза

Тетя Стелл сдвинула седые брови.

— С этим надо считаться. Я ведь тоже волнуюсь за мальчика.

Они немного поговорили. Беседа была легкой и приятной. Девон знала, что упоминание об Энни Стаффорд не доставит удовольствия ни Стелл, ни Джонатану, но особого выбора не было; она чувствовала, что Обязана задать этот вопрос.

— Тетя Стелл, я была бы вам очень признательна, если бы вы согласились еще немного рассказать об Энни.

Джонатан слегка напрягся, но не сделал попытки остановить ее.

Тетя Стелл снова нахмурилась.

— Ну, если уж Джонатан согласился вам помогать, то мне сам Бог велел.

Девон придвинула кресло чуть ближе.

— Когда мы виделись с вами в прошлый раз, вы сказали об Энни нечто такое, что до сих пор не выходит у меня из головы.

— Что же это, моя милая?

— Вы сказали, что в конце жизни она была счастлива. Я долго думала над этим. Она казалась такой одинокой… Я думаю, что у нее не было ни мужа, ни детей. Как она могла быть счастливой?

— Энни любила детей, но у нее никогда их не было. Мне следовало сказать об этом еще в тот раз, когда вы приехали, но предмет был довольно щекотливый… У Энни не было детей, потому что она не могла их иметь. В пятнадцать лет она забеременела от Флориана, и тот заставил ее сделать аборт. Тогда это было запрещено. Желая защитить свое имя незапятнанным, он отвел Энни к женщине, которая согласилась сделать это за деньги. Но эта неряха натворила такое, что Энни чудом не умерла и на всю жизнь осталась бесплодной.

Воздух со свистом вырвался из легких Джонатана.

— Проклятие… — Стаффорд покачал головой, его лицо скривилось от отвращения. — Я мало что знал о ней. Только то, что она была затворницей и жила в доме одна. Кто мог предположить, через какой кошмар ей пришлось пройти?

— Но вы говорили, что она была счастлива, — стояла на своем Девон. — Не думаете ли вы, что в ее жизни был кто-то… может быть, мужчина… кто-то, кто любил ее? — Это было единственным объяснением появления в доме существа с ласковыми руками. Энни была блондинкой, как и Девон. Если Флориан принял Алекса за Берни, то кто-то мог по ошибке спутать ее с Энни.

— Я сказала вам все, что могла. Как моя кузина жила после бегства от Флориана, это ее дело. Я сказала вам так много, потому что вы и без меня это знали и потому, что Флориан был настоящим чудовищем и заслужил позорную память. Я дала Энни слово никому не передавать услышанного и сдержу его. Если бы она хотела, чтобы об этом знали, то не спрятала бы свой дневник.

— Дневник? — Девон подалась вперед. — Энни вела дневник?

— С самого раннего детства. Но он исчез. Куда-то сгинул. По правде сказать, я только рада этому. Она заслуживает нескольких добрых слов. Пусть покоится с миром.

Девон не могла с этим спорить. Но покоится ли Энн с миром, которого заслужила, или ее душа все еще заключена в доме номер двадцать пять по Черч-стрит?

— Так был там кто-нибудь или нет? — не отставала Девон, уже понимая, что это бесполезно.

Тетя Стелл только улыбнулась и отвернулась к окну.

— Тетя Стелл… негромко позвал Джонатан. Его тетушка слегка покачивалась взад-вперед, как будто сидела в своем любимом кресле с высокой спинкой.

— Счастливого Рождества, тетя Стелл, — сказала Девон, погладив лежавшую на подлокотнике руку и чувствуя себя слегка пристыженной.

Тетя Стелл повернула серебряную голову и благожелательно посмотрела на нее.

— Счастливого Рождества, — ответила она. — Моему племяннику крупно повезло. — Эти слова были последними. Она снова повернулась к окну.

Джонатан и Девон молча вышли из комнаты и тихо закрыли за собой дверь.

— Мне не следовало быть такой настырной, — сказала Девон, когда они вышли в коридор.

— Еще вчера я согласился бы с тобой. — Девон подняла на него удивленные глаза. — Но если быть честным, услышав ее рассказ, я понял, что ты была права. Я действительно недооценил ее. Она очень смышленая и умная женщина. Никакой возраст не может изменить этого. И я сильно подозреваю, что эти ее штучки — вроде взгляда в окно, когда нужно закончить беседу — всего лишь ловкий трюк.

Девон негромко рассмеялась.

— Я тоже так подумала!

— Сколько я ее помню, она любила сидеть в своем старом кресле-качалке с плетеной спинкой и покачиваться туда-сюда. Как-то она рассказала мне, что когда была маленькой, отец подарил ей на Рождество красную в белых яблоках лошадку-качалку. Она могла часами качаться на этой лошадке и смотреть в окно. Через много лет, когда она вернулась в старый особняк Стаффордов, эта лошадка была еще цела. Ее нашли на чердаке. А потом на ней качался Алекс. Причем точно так же, как это делала тетя Стелл, когда была маленькой.

— Так эта лошадка до сих пор цела?

Джонатан покачал головой.

— К несчастью, нет. Сгорела во время пожара. Я думаю, тетя Стелл больше расстроилась из-за потери этой старой игрушки, чем из-за потери дома.

— Еще одна из жертв Флориана…

— Может быть. Теперь я убежден: даже если этот ублюдок и не устроил пожар, он все равно заслуживает за свои грехи геенны огненной. Если благодаря твоим усилиям он попадет в ад, мой долг — помогать тебе.

Они рука об руку вошли в гостиную, где по молчаливому согласию больше не касались этого предмета. Рождество — большой праздник…

И настроение в доме было действительно праздничное. Девон с самого приезда чувствовала согласие и взаимную любовь, царившие в семье Стаффордов, и с облегчением поняла, что от нее не потребуется больших усилий, чтобы найти с ними общий язык. Джонатан должен был бы ощущать то же, но если Девон все это радовало, то его скорее угнетало. Может быть, он ревновал к ней Алекса, который вцепился в руку Девон и не отходил ни на шаг?

Когда Джонатан и Девон собрались уезжать, Мэдди и Стивен проводили их до дверей и обняли на прощание каждого по очереди. Мэдди крепко расцеловала брата.

— Это было лучшее Рождество за последнее время. Впервые за долгие годы мы с тобой сумели поговорить.

— Да, замечательно. Может, встретимся через год?

— Рассчитываю на это. Только теперь буду ждать тебя в Англии.

Он улыбнулся.

— Когда собираешься в дорогу?

— Сразу после Нового года. Хорошо погостили, сорванцы досыта наигрались в футбол — пора и честь знать.

— Ну что ж, раз так… — Он снова обнял сестру. — Я буду скучать по тебе.

Мэдди поглядела на Девон.

— Может, не так сильно, как ты думаешь, — лукаво улыбнулась она.

Джонатан промолчал. Девон дорого бы дала, чтобы узнать его мысли.

В тот вечер они рано вернулись домой. Джонатан взял удивленную Девон на руки, отнес в спальню, раздел и положил на кровать. Он был невероятно страстным, никак не мог насытиться, а Девон, как всегда, пылко отвечала на эту страсть.