Виктория Лошкарёва - Убей меня, если симожешь...

Я петь любила, поэтому особенно не отпиралась.

Мы с Ниной Ивановной на пару исполнили Лепса, а потом вместе с Коломейцевой заказали Аллегрову.

— Да мы просто сила, — задыхаясь, прохрипела мне на ухо подружка.

Прикрыв микрофон рукой, я засмеялась в ответ.

Где — то в районе часа ночи все стали расходится. За Наташкой приехал Юра, и они решили добросить меня до дому.

Взяв с судьи обещание привести мне красивого исландского викинга, я упала на заднее сидение Юриной машины и очнулась уже возле своего дома. Несмотря на явную удалённость нашего района от центра и всяких цивилизаций, возле подъезда горел приятный жёлтый фонарь, подсвечивая молодую листву на деревьях.

Юра было вызвался проводить меня до квартиры, но я отмахнулась, сказав, что район у нас тихий и спокойный.

Те неприятности, которые могли произойти, произошли бы скорее всего не из — за района. А из-за моего неспокойного характера. Так зачем было ещё впутывать во всё это хорошего человека?

Про Димку я вспомнила только на следующее утро. Поскольку в моём новом телефоне его номера до сих пор не было (откуда бы ему там взяться со вчерашнего вечера), пришлось искать матвеевскую визитку, потерянную где — то на просторах моей не очень просторной (зато отдельной!) квартиры. Розыски продолжались часа два: с пяти до семи утра, включая несколько перерывов на кофе и кефир. Ещё очень хотелось супа, но варить было лень, поэтому я решила обойтись только кефиром и ещё ягодным зефиром, который нашла в буфете.

Обнаружив визитку в стопке счетов за квартиру, я ненадолго задремала на диване, хотя было самое время вставать и делать зарядку.

Проспав и опоздав на работу на рекордные двадцать шесть минут, я летела на работу как ненормальная.

В кабинете уже сидела хмурая Коломейцева.

— Доброе утро, — поздоровалась я с подружкой. Настя закрыла глаза.

— Это ужас.

— Что случилось? — тут же замерев от испуга, спросила я.

— Знаешь, кто будет вести дела на нашем участке, пока Михайловникова отдыхает в Исландии?

— Так Нина Ивановна ещё вчера всем сообщила: Красельникова, Виктория Кирилловна.

Настя громко фыркнула.

— Обломись. Они сегодня что — то там переиграли, и у нас Шалаев.

— О, нет, — застонала я. Игорь Шалаев был не только одним из лучших судий в нашем суде, но ещё и самой большой проблемой этого самого суда.

Хлесткий и язвительный, он довёл до увольнения не одну секретаршу и помощницу.

— Будем воевать, — объявила я, падая на стул.

— Он тебя уже спрашивал.

— Пойду, зайду к нему, — тяжело вздохнула я, снимая сумку с плеча. Настя кивнула.

— Ага. Удачи. Дверь только не закрывай. Его помощница говорит, что если не отвечать, он меньше придирается.

— Когда ты успела это узнать?

— А, — махнула Настя рукой, — мы в буфете как — то раз с девчонками разговорились.

Уважительно взглянув на приятельницу, я направилась в сторону коридора.

— Кстати, Настя, — позвала меня подружка. — Мой Юрик говорит, что его приятель — будущий свидетель на нашей будущей свадьбе — очень хочет с тобой познакомиться.

— Он же меня не знает.

— Оказывается, знает. Он — следак, как — то мы разбирали дело, которое он вёл.

— Тесен мир.

— А то, — согласилась Наташка. — Ну так как? Может, организуем свидание два на два?

— Хм…давай, когда гипс с руки снимут.

Коломейцева перевела взгляд на мои пальцы.

— Ок, подруга, как скажешь.

Она принялась убирать урожай на «Любимой ферме», а я отправилась за указаниями к Шалаеву.

— Игорь Андреевич? — спросила я, заглядывая в кабинет.

Оторвавшись от бумаг, судья поднял на меня совсем не игривый взгляд.

— Опаздываете на работу, голубушка?

— Ходила к врачу, — соврала я, продемонстрировав загипсованные пальцы. Шалаев понимающе кивнул.

— Присаживайтесь, Анастасия, — предложил он, указав на стул рядом. Обсудив ряд рабочих вопросов, судья всё же поинтересовался, как я ухитрилась сломать пальцы.

— Думала, в нашем суде уже все знают.

— У меня профессиональная болезнь юриста, Анастасия Петровна, — ласково посмотрел на меня Шалаев. — Я верю только фактам. И то не всегда.

— Пальцы мне сломали в милиции.

— Когда допрашивали, — утвердительным тоном произнёс судья.

Я кивнула.

— Вроде, сейчас гипс на пальцы не накладывают… есть какие — то лангетки.

— Всё зависит от перелома.

Судья снял очки и внимательно взглянул мне в лицо.

— Идите работайте, Настя. — Кивнув, я поднялась со стула.

Он мне понравился, подумала я, выходя из кабинета. Очень понравился.

Вернувшись на рабочее место, я принялась за работу с удвоенной скоростью.

— Ого, — присвистнула Коломейцева, — это откуда такое трудовое рвение?

— Компенсирую отсутствие на работе без уважительной причины.

— Шалаев тебе понравился, — поняла Наташа. Я кивнула.

— Он классный.

— И темная лошадка.

— Ты это про что? — спросила я, подняв голову от бумаг.

Приятельница пожала плечами.

— Он не боится выносить справедливые приговоры там, где боятся другие…

— За это его можно только уважать.

— …взяток он не берёт…

— Ещё одна причина для уважения.

— …но живёт в хорошем частом доме и владеет приличным джипом.

— Наследство, жена — предприниматель.

— Домохозяйка, — поправила Настя.

Задумавшись, я кивнула. Выходит, неспроста Шалаев говорит о ценности фактов, а не слухов.

Имеющийся факт: он выносит справедливые приговоры. А слухи…

— Меня вообще арестовывали по подозрению в убийстве помощника прокурора, — напомнила я приятельнице. Та махнула рукой.

— Да какая из тебя убийца. А менты — просто придурки. Ой! — Наташка испуганно посмотрела на меня. — Ты теперь, наверное, не захочешь встречаться с милиционером.

— Это ты к чему спрашиваешь? — не поняла я.

— Ну как же: будущий свидетель, Юркин друг….помнишь про свидание?

— Не он же меня допрашивал, — пожала я плечами.

Подружка энергично закивала головой.

— Точно не он, Насть. Сергей как раз в это время в командировке был.

Обрадовавшись, что свидание не срывается, Коломейцева предложила пообедать. Согласившись, я убрала бумаги в стол и пошла ставить чайник.

После обеда к нам заглянул мой вчерашний гость, Димка Матвеев.

— Привет, — хмуро поприветствовал он, даже не обратив внимания на Наташку, сидящую рядом со мной.

— Наташ — этой Дима. Дима — это Наташа, — игнорируя настроение приятеля, произнесла я. Матвеев удивлённо посмотрел сначала на Коломейцеву, затем на меня.

— Очень приятно, — кивнул он моей подружке. — Простите, я сегодня не в духе…а у вас прямо какое — то засилье красивых молодых девушек.

— И мы этим гордимся, — в один голос ответили мы с подружкой, при этом выразительно переглянувшись. Приятно, конечно, получать комплименты, но только не на утро после продолжительной вечеринки.