Виктория Лошкарёва - Убей меня, если симожешь...

Мы вошли в большую комнату, которая, судя по всему, выполняла роль гостиной. Или пыточной?

Немец подтолкнул меня к дивану, вынудив на него не то что сесть — упасть.

— Что случилось? — спросила я, пытаясь устроиться поудобнее. Неудачная фраза для начала разговора, да что поделать. Роберт, нависший надо мною как скала, язвительно ухмыльнулся.

— Это я тебя хотел спросить.

— Ну спросить всегда можно, — дурашливо протянула я, зачем — сама не знаю. Немец — не Шимов, он со мной церемониться не станет, так уж лучше было не затягивать время ожиданий. Раньше начнут — раньше потеряю создание.

План, конечно, был так себе, но ничего другого я всё — равно придумать не могла.

Резким движением Кауфман дернул стул на место, рядом с диваном и сел на него, положив руки на спинку. Я, кажется, неприлично долго смотрела на его сбитые в кровь кулаки — это заставило Роберта рассмеяться. Напряжение в комнате спало.

— А теперь давай поговорим, — отсмеявшись вволю, предложил Немец.

Я кивнула.

— Давай. Только особых ответов не жди — я сама не в курсе происходящего.

— Расскажи, что знаешь, — спокойно кивнул Немец.

— Пожалуйста…Начнём с самого очевидного и невероятного: в городе кто — то затеял большую игру. Кто это кто мне не известно, даже предположений никаких нет. Участников, в общем — то, тоже трудно определить. Ясно только одно: игра затрагивает интересы Шимова. — Надо было быть последней дурой, чтобы такое ляпнуть. Этак я Кауфману и про деньги Картреновские расскажу.

— …поскольку город фактически принадлежит Шимову, — сделала я неуклюжую попытку исправить положение.

Роберт широко улыбнулся.

— Я бы не стал торопиться с выводами.

— Извини, — развела я руками. — У меня данные в основном пятилетней давности. С тех пор могло утечь много воды. Но зная Влада как-то не вериться, что он мог так запросто потесниться на своей территории. А ни о каких бандитских войнах я не слышала — уж это наше телевидение бы точно не пропустило. Кровавые сюжеты всегда в цене.

— И такая сообразительная девочка до сих пор не разобралась в происходящем? — наигранно удивлённо протянул Немец.

— Скажем так: мне достаточно неприятностей в прошлом.

— Не в таком уж далёком прошлом, — окинув взглядом мои синяки, фыркнул Немец.

— Тот, кто ведет игру, очень постарался включить меня в состав участников. Только не могу понять зачем.

Роберт помял подбородок.

— Для путаницы. Чем больше игроков, чем безопаснее затейнику.

— Да, но с тобой мы познакомились случайно, — заметила я, вспомнив тот день, когда голосовала у дома Шимова. — Это нельзя было предусмотреть.

— Но затейник здорово воспользовался неожиданным обстоятельством, натравив на меня Шума, — нахмурился Немец. — Главная причина моих проблем с Шумом — это ты, детка.

Поэтому если ты, конечно, не камикадзе, постарайся сосредоточиться и рассказать всё, что имеет отношение к игре.

И я в самом деле принялась рассказывать, стараясь не упустить ни одной мало-мальски важной детали, но только до того момента, когда Кольцов нагло выволок меня из собственной квартиры. Понятное дело, что и про деньги я тоже умолчала. Хотя именно денежный куш, похищенный у Влада, виделся главным призом в игре. А может, деньги были только частью выигрыша…В любом случае, ликвидируя несостыковки в событиях, приходилось с ходу врать. А Немец, как видно достигнув многого за небольшой, в общем-то, срок, мог быть кем угодно, но уж точно не придурком и не простачком. Поэтому я старалась не только продумывать каждое слово, которое говорю, но и говорить их так, чтобы у Кауфмана даже сомнения не возникло в том, что я цежу слова. Нормальный такой привычный бабий трёп.

Немец слушал, сузив глаза. От его взгляда у меня бегали мурашки по коже. Где-то спустя час интенсивных, но вежливых, расспросов, я запросила воды.

Роберт кивнул.

— Отдыхай пока, — он вытянул руку и дотронулся до моей щеки, на которой ещё утром красовался ужасающе фиолетовый огромный синяк. И хотя с утра я больше в зеркало не смотрелась, точно знала — он ещё там.

А рука у Роберта была жесткой, шершавой и очень горячей. Я напряглась, потому что почувствовала… то, что не должна была чувствовать.

— Позже продолжим, — сказал Роберт, заметив мою слабую попытку отстраниться.

Мне отвели комнату на втором этаже: небольшую, но уютную и неожиданно женскую. Вряд ли бы здесь стал останавливаться мужчина…Умыв лицо в прилегающей к спальне ванной комнате, я упала на кровать и прочти сразу провалилась в сон.

Проснулась я словно от толчка. Сейчас комната была наполнена вечерними сумерками. Прикинув время, получалось, что поспала я прилично.

Зевнув, потянувшись, и снова упав на кровать, я поздно заметила в комнате присутствие ещё одного человека.

В кресле, рядом с кроватью, сидел Кауфман и молча меня разглядывал. Я поняла, что именно этот взгляд заставил меня проснуться.

— Что-то случилось? — спросила я, стараясь не показать страха.

— Ничего нового. — Его голос звучал очень тихо, приглушённо. Так, словно он боялся разрушить тишину сумерек в комнате.

— Наверное, в нашем случае это скорее хорошо, чем плохо, — пробормотала я себе под нос, но Роберт всё — равно разобрал. Усмехнулся.

— В нашем случае это никак. Ты рассказала мне занятные вещи.

— Рада, что смогла оказаться полезной.

— …поэтому кое — что надо проверить.

От этих слов я вздрогнула. Страх, накрыв липкой паутиной, заставил меня вспомнить несколько прошедших дней. В последнее время меня проверяли очень своеобразно.

Немец, снова поняв всё без слов, громко хмыкнул, хотя я и не поняла, кому именно было выказано его пренебрежение: Владу, который не смог разговорить девчонку, или мне, которая вляпалась во всё это по глупости.

— Я имел в виду, что нам хорошо бы прокатиться по одному адресочку.

— А не поздно? — спросила я, с огромным сомнением поглядывая на окно. В комнате часов, кажется, не было (или я их пока ещё не заметила), вот и приходилось вычислять время по Солнцу или отсутствию оного за окном.

— Так только полдесятого, — развёл руками Роберт. — Самое время застать интересующих нас людей дома, в хорошем послерабочем настроении.

Я принялась собираться. Присутствие Немца здорово меня смущало, но я не просила его выйти — парень был вежлив и мне не хотелось провоцировать его на злость, указывая, что делать.

Снова посетив крошечную ванную, я вернулась в комнату, чтобы забрать кофту. Спала я практически одетая, в джинсах и футболке. За моё отсутствие Немец, казалось, даже не шелохнулся, не изменился и его взгляд. Сейчас, когда темнота в комнате стала ещё гуще, глаза Роберта стали опасно поблёскивать, точь в точь как у дикого зверя, и я со страхом ожидала, когда они засветятся.