Карина Тихонова - Солнце ночи

— Мне не нужны мужчины, похожие на воробьев, — надменно возражала я.

Мама молча вздыхала и умолкала. Интересно, какая фраза осталась ею не сказанной? Что других мужчин у Господа Бога для меня нет? Ну, как бы там ни было, похоже, я поумнела. Потому что научилась принимать мужчин такими, какие они есть. Ничего не поделаешь, в стрессовых ситуациях женщины ведут себя более стойко, чем их сильная половина. Ну и что с того? Отказать мужчинам в праве на существование? Глеб шмыгнул носом, и я встревоженно повернула голову в его сторону.

— Замерз?

— Немного, — признался Глеб.

Я сняла с себя ветровку, чтобы вернуть ее хозяину, и вдруг остановилась.

— Нет, — сказала я вслух. — Нельзя появляться в ней. Нельзя тащить эту вещь в отель. На ней пятно.

— Ты о чем? — спросил Глеб, громко стуча зубами.

Я не ответила. Сорвалась с места, бросилась к груде камней, за которой подслушала разговор Ольги и Анечки. Пускай сослужат мне еще одну службу.

Я скомкала ветровку, сунула ее под большой мокрый валун, завалила мелкими камешками. Понимаю, убежище ненадежное, но сейчас у меня нет времени что-то придумывать.

Когда мы вернулись в отель, Глеб спросил меня:

— Слушай, ты не хочешь заказать ужин в номер?

— В ресторане веселее, — многозначительно сказала я.

Нас должны увидеть гости отеля, и все должны увидеть, что мы жизнерадостны и беззаботны. В общем, нам нужно запастись свидетелями.

— Я что-то неважно себя чувствую, — сказал Глеб извиняющимся тоном.

Я внимательно посмотрела на него. Да уж, краше в гроб кладут. На щеках расцвели лихорадочные красные пятна, взгляд блуждающий, глаза воспаленные, как у больной собаки…

Я приложила руку к его лбу и ахнула:

— Господи! Да ты горишь! Сначала в ванную, потом в постель!

— Не оставляй меня одного! Ненавижу болеть в одиночестве!

— Я сейчас приду, — пообещала я. — Найду Светлану, попрошу вызвать врача. А потом сразу к тебе.

Глеб развернулся и побрел вверх по лестнице, цепляясь за перила. Я проводила его взглядом.

Не вовремя все это, ох как не вовремя! Нельзя нам сейчас болеть! Впрочем, поздно стонать. Что случилось, то случилось. Я должна быть сильной за двоих и принимать решения.

В холле были зажжены все торшеры, стоявшие возле диванчиков с креслами. Уютный оранжевый свет словно делал просторный зал теплее. Но отчего-то никто из гостей не захотел посидеть здесь с книжкой и чашкой горячего чая. Последние события у кого угодно отобьют вкус к общению. Странно другое: куда подевалась Светлана? Обычно она сидит здесь с пачкой счетов: всегда подтянутая, улыбающаяся, милая, доброжелательная, готовая помочь… И только в последние дни куда-то пропадает. Ну, ладно: нет так нет. Спущусь попозже. Я решила подняться в свой номер и переодеться. Быстро одолела лестничный пролет, беззвучно прошагала по коридору к своей двери, открыла замок и вошла в темную комнату.

Не зажигая свет, вошла в ванную, скинула мокрую одежду. Протянула руку к выключателю над зеркалом и вдруг услышала за стенкой приглушенный голос. Я насторожилась и опустила руку, так и не включив свет. Перенесла ногу через бордюр ванной, немного побалансировала, перенесла вторую. И прилипла ухом к кафельной стенке.

В соседнем номере разговаривали два человека. Голоса были знакомые: один принадлежал Светлане, а второй был мужской, и тоже, вроде бы, знакомый… Я напряглась, вспоминая.

Нет, я его точно где-то слышала! Такой голос невозможно забыть: густой, мягкий, как расплавленное масло… Господи, чей же этот голос? И почему я не могу вспомнить лица этого человека, если знаю его голос?

«Потому, что ты его не видела, дура!» — не выдержало благоразумие, вернувшееся из отпуска.

— Не видела? — переспросила я. — Почему не видела?

«Потому, что он за кустом прятался!» — напомнило благоразумие раздраженным тоном.

Ну конечно! Это был голос таинственного незнакомца, присутствовавшего на допросе! Того, с обручальным кольцом, навечно застрявшим на пальце! Я снова прилипла ухом к стене. Но, как ни напрягала слух, слов разобрать мне не удалось. Голоса журчали нечто невнятное. Судя по всему, интонация у собеседников была озабоченной. А слов не разобрать, хоть тресни!

Я тихо выругалась сквозь зубы. Отлепилась от стенки, бросила влажные тряпки в корзину для грязного белья. Вернулась в комнату, открыла гардероб, достала платье и сухое белье. Переодеваться в чистую одежду, не помывшись, было мучительно, но я пересилила себя.

Не хочу, чтобы двое собеседников за стеной узнали, что я в номере. Тут я услышала, как открылась дверь в коридоре. Вернее, не услышала, а почувствовала легкое дуновение воздуха. Голос Светланы негромко произнес:

— До завтра.

Мужчина не ответил. Дверь закрылась. Я застыла на месте с колотящимся сердцем, прислушиваясь к беззвучным шагам по коридорной дорожке. Вот скрипнула ступенька лестницы, вот стукнули каблучки… Светлана прошла коридор и спустилась вниз, в холл. Я с облегчением перевела дыхание. Не зажигая свет, выскользнула из номера, заперла его на ключ и пробежала по лестнице вниз.

Светлана встретила меня вопросительным взглядом.

— Что-то случилось? — спросила она.

Я выругала себя за взволнованный вид. Но тут же постаралась найти ему правдоподобное объяснение.

— Да. Вы знаете, Глеб очень болен. По-моему, у него высокая температура. Я хотела попросить у вас градусник. И еще нам нужен доктор. Думаю, это простуда.

— Естественно! — заметила Светлана. — Гуляете вечером, в дождливую погоду, без зонта…

— Вы дадите мне градусник? — напомнила я.

— Да, конечно, — спохватилась Светлана. Прошла к столу, достала из ящика аптечку, порылась внутри.

— Вот, — сказала она, протягивая мне термометр. — Врача вызову сей же час. Вы будете в номере господина Браницкого?

— Конечно, — ответила я. — Не оставлять же его одного!

Светлана кивнула. Я забрала градусник и побежала вверх по лестнице. Номер Глеба был открыт. Я вошла, окинула взглядом просторную комнату, позвала:

— Глеб! Ты где?

Открылась дверь ванной, и Глеб вышел наружу. Он был в теплом банном халате и шерстяных носках, но зубы его все равно выбивали отчетливую дробь.

— Господи, — сказала я, обозрев его лицо с больными запавшими глазами. — Ложись немедленно! Сейчас будем мерить температуру!

Глеб послушно улегся на диван. Я накрыла его шерстяным пледом, подала градусник. Глеб безропотно сунул его под мышку.

Я уселась в кресло, стоявшее рядом с диваном, Глеб мгновенно уцепился за мою руку, как маленький мальчик. Его пальцы были горячими и сухими.

— Ну вот, — сказал он виновато. — Дезертировал в самый трудный момент. Прости, Катюша.

— Ерунда, — ответила я. — Даже не думай ни о чем.