Надежда Мамаева - Неприятности по алгоритму (СИ)

- Привет, меня зовут Прит. Давай заполним твою анкету. Имя, возраст, пол, к какой из планет Союза относишься? - мягкий спокойный голос невольно вызывал доверие.

Передо мной стояла кадет. Это была девушка! Первая девушка, увиденная мной в военном учебном заведении. Вместо ответа я пискнула:

-А разве бывают девушки-пилоты?

Она неожиданно рассмеялась:

-Ты думаешь, если военное училище, то здесь только будущие пилоты?

- Да, а разве может быть иначе? На базе военную форму носили только пилоты и командиры. Остальные (вроде моего отца, навигаторов, механиков и прочих) считались гражданскими. Увидев выражение моего лица, она решила пояснить.

-Здесь готовят и смежных специалистов. Я навигатор. При выпуске у меня не будет звания, я могу работать в гражданской авиации, но при режиме военного времени, перейду в одну из частей. Хотя я этого совсем не хочу. Ее озорная улыбка и ямочки на щеках подкупали, а глаза так и лучились смехом. Так и хотелось улыбнуться в ответ.

Вынырнуть из воспоминаний заставил вопрос Дранго, в котором звучала скрытая издевка.

- Я обратил внимание, что про твое детство ничего не упоминается, кроме имени матери и отца и названия военной базы. Что, настолько никчемное было детство?

По идее надо было отмолчаться или отделаться общими фразами, но, удивив саму себя, пояснила:

- Я вместе с остальными детьми попала в училище Флокрискрика как сирота, после того, как на нашу военную базу напали мирийцы. Когда мы прилетели в училище, нас оформляли всех скопом, по-быстрому, особо не вникая, кто есть кто. Поэтому в досье и указано только, что детство провела на базе 'Аспера', где работал отец.

По мере моего монолога улыбка на лице Браена угасла. Больше всего меня в нем раздражала эта его самоуверенная ухмылка, припорошенная изрядной толикой тщеславия.

Надо думать, что и я вызываю у своего оппонента схожие чувства раздражения и неприязни. И все же, мы сидим за одним столом, оба давимся кофе, скверным, надо сказать (и как только пациенты, пьющие эту бурду поголовно не лечатся от гастрита?). Молчим оба, каждый думает о своем.

Мысль о том, что может, не так уж во многом мы различны, ненавязчиво мелькнувшая на периферии сознания, все настойчивее начала исполнять сольную партию в голове. Поддавшись странному порыву меланхолии, с уклоном в сторону шизофрении, надо полагать, неожиданно предложила блондинистому товарищу по приключениям:

- Может, заключим временное перемирие? - сказала и, испугавшись, что сейчас опять услышу в ответ что-то насмешливо язвительное, протараторила. - Извини, что так получилось в клубе, не хотела ставить тебя в неловкое положение (еще как хотела, но не буду портить картину покаяния правдой), виновата текила и... твое чрезмерное самомнение, что стоит тебе кого-то поманить пальцем, и любая у твоих ног.

Аховый из меня дипломат, смазала всю концовку, зато на душе неожиданно стало легче. Вообще-то я не любитель строить пакости, только если в ответ, когда сильно заденут, но тогда уж от всей души. Но похоже, что на вечеринке я все же перегнула палку, поступив не как уже почти взрослая женщина, а как подросток, несмышленый сеголеток. И извинившись, самой стало легче. Ожидать, что Браен поймет мой душевный порыв, тем паче сделает вид, что принял извинения (искренне простить задетое мужское самолюбие носители Y хромосомы практически не способны), было бы глупо. Выдохлась и, ожидая ответа блондинистой заразы, устремила взгляд в пустой стаканчик из-под кофе, как будто тот, по меньшей мере, хранил тайну мирозданья.

Но этот день не исчерпал еще всех своих сюрпризов.

-И не надейся, что, услышав столь обвинительное извинение, стану твоим другом, но в чем-то ты права, может, стоит сесть за стол переговоров. Как-никак стажировка только началась, и что будет дальше неизвестно - чувствовалось, что Браен наступал на горло собственной гордости, поскольку между фразами повисали короткие паузы, а слова подбирались с особой тщательностью, как будто с его языка постоянно хотела слететь какая-то колкость, но он вовремя успевал поймать беглянку.

- Не думаю, что у тебя вообще есть друзья - будь сказанное мною не таким примирительно-печальным тоном, можно было бы посчитать это оскорблением - Просто мне кажется, что у всех вас, ну тех, кто учится в Академии... в общем вы одиночки...

Браен не подал виду, что его это хоть как-то задело, лишь невесело оскалился.

- Правильно кажется. В нас с самого начала обучения культивируют качества, присущие лидерам, чтобы в критической ситуации можно было принять молниеносное и единственно правильное решение. - По мере того, как Дранго говорил, лицо его становилось все более бесстрастным и отрешенным, как свинцовая гладь озера в безветренный день - Как ты думаешь, может товарищ послать друга на верную смерть? А командир подчиненного? То-то же. Поэтому всякие дружеские отношения в Академии порицаются. Личные чувства могут помешать в решающий момент. Поэтому с детства нас приучали, что нужно думать только о цели. Знаешь, иногда, когда нас срывали по тревоге с учебы целыми курсами и отправляли в бой, я завидовал. Завидовал таким как ты - выпускникам училищ.

Его речь была похожа на невольную исповедь, и прерывать ее ехидным комментарием 'в смысле завидовал нам, расходному материалу?', показалось кощунством. Тем временем сидящий напротив парень продолжил голосом, в котором сквозила полынная нотка горечи.

-Я видел вас, рядовых пилотов - веселых, открытых ребят, порою моложе себя, но таких дружных, готовых ослушаться приказа и умереть друг за друга. У нас все иначе. Ты можешь иметь кучу приятелей, пока на вершине, но ни один из них не будет сожалеть, увидев на завтра твое имя в списках погибших. Так что ты права - мы все одиночки, и замолчал, возможно, уже досадуя за откровенность.

- Это неправильно, когда человеку некому даже рассказать свой сон - я невольно поставила себя на место Браена и задумалась над особенностями системы образования. Да, завидовать особо нечему. Их, элиту военных сил Союза, готовили командовать, побеждать любой ценой, но при этом превращали в подобие биомашин. Нас, напротив, не обременяли обязанностью отказа от эмоций, скорее даже наоборот, поощряли. Наверное, для того, чтобы мы были как единый организм. Ведь чем-то целым легче управлять, чем сонмом частностей.

Так или иначе, но сейчас я гораздо лучше понимала Браена и то, что жалости к себе он не потерпит, скорее уж сильнее возненавидит, вздумай я проявить сочувствие. И так сейчас сидит, нахмурив брови и, так же как и я недавно, буравит взглядом ни в чем не повинный стаканчик.

- А есть в тебе что-то непротивное - произнесла я на полном серьезе и задумчиво уставилась на своего собеседника.