Оксана Сергеева - Стая (СИ)

— Дерьмо случается. Тете Рае привет, не буду тебя отвлекать. — Денис забрал со стола свои документы. Теперь уже просто бумажки. Никому ненужные бумажки. И сам оказался вмиг никому ненужным. Потому смял листки и выбросил в урну на входе в здание.

Добрался до парка, где договорились с Вадимом встретиться. Сел на парапет у круглого фонтана. Солнце грело макушку, а прохладная водная пыль била в спину. А надо бы наоборот — голову остудить. Все еще не мог осознать, что перелом уже наступил. Сознанием овладели беспомощность и опустошение. Надо думать, что делать дальше, но ни одной мысли не было. Как-то все внезапно получилось. Не ожидал, не предвидел такого оборота. Все распланировал, думал, что его жизнь только ему принадлежит. А оказалось вон оно как…

Денис прикурил и уставился на кончик сигареты. Обернулся, лавка, на которой сидели две молодые мамочки с колясками, опустела. Он переместился на нее и откинулся на спинку. На соседней скамейке шумела пацанва. Мальчишки хихикали и посмеялись, обмениваясь вкладышами от жвачек с эротическим содержанием.

Страна, обдуваемая постперестроечными веяниями, стала похожа на дрожащий лист: шатало и гнуло в разные стороны.

Она, как младенец, только появившийся на свет и еще не приспособившийся к жизни. Внезапная свобода опьянила всех. Сначала это эротические картинки, потом алкоголь, сигареты, героин. Пока родители пытались заработать копейки, чтобы прокормить семью, младшее поколение, предоставленное самому себе, восторгалось яркостью жизни. Старшее — уже погрязло в дремучем бандитизме, а такие как Денис только пытались определиться с жизненной позицией. И вариантов, как оказалось на поверку, не так уж и много. Только те, у кого задница в тепле, делали вид, что все хорошо, отстраненно наблюдая за постепенным расслоением общества и общим упадническим настроением.

Обстоятельства, под которые приходится прогибаться, можно воспринимать относительно свободно, пока они не ставят на колени, заставляя клониться к земле. А когда умирает надежда — особенно больно. Если бы сразу, то легче. Но людям свойственно продлевать эту агонию.

Так и Денис раз за разом прокручивал в голове разговор с дядей. Просчитывал свое «а что, если бы…» Только нервы себе натягивал. И обида в нем росла как раковая опухоль. Он сделал всего пару затяжек и снова уставился на тлеющий комочек пепла на кончике сигареты. Как белка в колесе. Точно. Все бежал и бежал. Время проходило, а он все на месте. Какой-то порочный круг. В который раз одно и то же. В который раз кто-то решил все за него. Хотелось как-то разорвать эту сковывающую цепочку. Разбить хоть одно звено. Сделать что-то, чтобы нарушить тот ритм, в котором жил. Может курить бросить. Засела мысль, что нужно разрушить заведенный порядок, чтобы все пустилось в другое русло.

Вадим подсел к нему, первым делом спросив, как дела.

— Никак, — сдержанно и мрачно ответил Денис.

— А точнее?

— Потому что полвосьмого, — угрюмо пошутил, но добавил: — У матери условный срок есть. Так что кислород мне перекрыли.

— Твою мать… — сокрушенно бросил друг.

— Ее самую, — усмехнулся Денис. — Спасибо ей.

— Ты как? — спросил Вадим, помрачнев.

— Не знаю, — ответил, пожимая плечами.

Сложно было объяснить всю тяжесть, что легла на душу, расплести тот комок эмоций, что на душе змеей свернулся. Жалит и жалит…

— Пойдем, может, водочки попьем? — предложил Вадим, хлопнув лучшего друга по плечу, не придумав ничего лучше как предложить забыться в пьяном угаре.

— Водочки? Пойдем попьем. — Тоже неплохая идея. Как-то же нужно сбросить напряжение.

— Вот красавцы… — сонно проговорила Татьяна, после того как впустила парней в квартиру. Разбудил ее дверной звонок, и она бросилась открывать, в надежде, что муж вернулся из командировки раньше. Была у него такая привычка. Но нет, за дверью топтались брат с другом. Надо сказать, в весьма нетрезвом состоянии. А при ближайшем рассмотрении их физиономий, Таня еще больше удивилась, как им еще удавалось держаться на ногах.

— Тихо, не шуми, — Денис закрыл Тане рот ладонью, как только ввалился в узкую прихожую.

— Ладно, этот. — Она убрала руку брата и толкнула его к стене. — А ты! — грозно посмотрела на второго молодца. — Вадик, у тебя на днях вручение диплома, а ты с поцарапанной рожей. Рубашку испортил, — подцепила пальцем оторванный нагрудный карман.

— До свадьбы заживет, — с тяжким вздохом ответил тот.

— Сколько лишних слов. Таня-Танечка-Танюша… тащи аптечку, ты же у нас врач, — вмешался Денис.

— Быстро в ванную! Оба! — Она открыла дверь и впихнула туда «гостей».

Вышли они мокрые и взъерошенные, протиснулись на кухню, и упали за стол напротив друг друга. Таня смочила вату перекисью и обработала запекшуюся на лице Вадима ссадину.

— Где шлялись?

— Тебе лучше не знать, — покачал Вадим головой и криво усмехнулся. — Когда твой мультик приедет?

— Через неделю примерно. Почему мультик-то? — возмутилась такому определению.

— Видел я его. Мультик он.

— Не говори ерунды! — насупилась Таня.

Денис засмеялся, и, скривившись, тронул разбитую губу. Сосредоточенно уставился на холодильник.

— Есть хочу, — открыл дверцу, изучая содержимое.

— Закрой холодильник и сядь. Лицо обработаю.

— Я сам. Ты лучше поесть чего-нибудь сообрази, — получив в руку стерильный кусок ваты, он приложил его к нижней губе.

— Могу омлет с колбасой пожарить.

— А что-нибудь посущественнее?

— Денис, совесть имей, три часа ночи!

— Таня, давай омлет, — рассудительно сказал Вадим. Взял стоящий на столе графин с водой и приник к нему, не удосужившись налить воды в стакан.

— Ты к дяде Васе ходил?

— Ходил.

— И что? — разбила яйцо в миску.

— Хрена лысого. Гуляй, сказали. У нашей родительницы условный срок имеется за кражу. Так что таким, как я, в органах не место.

Второе яйцо размазалось по полу. То ли Таня слишком сильно ножом ударила, то ли скорлупа оказалась слишком хрупкая.

— Как?.. — застыла с ножом в руке.

— А вот так, — отчеканил Денис.

Расстроенная Татьяна притихла, обжарила колбасу, взбила яйца. Достала из холодильника зелень, чтобы добавить в омлет. Денис сгреб пучок укропа и выбросил в мусорное ведро.

— Только без этого. Укроп ненавижу.

— Ну что ты делаешь? Вадик любит, я бы вам отдельно пожарила. Ты пьяный невыносимый просто. Сядь уже, не суетись.

— Вадик не любит, — упрямо проговорил брат и ненадолго вышел из кухни.

— Тань, не трогай его. Видишь, невменяемый совсем.

— Вижу. А в драку какого, спрашивается, полезли?

— Не лезли мы. Нарвались на каких-то гопников, раскидали их по сторонам и домой пошли.

— Совсем, вы, Вадя без головы. Себя не бережете. Ни себя, ни нервы родителей.