Irene - Умри красиво

— Кто это?

— Мама моя, — подруга подняла брови. — Обычно такого не спрашивают. Мы вроде похожи.

С фотографии на меня смотрела черноглазая улыбающаяся девушка, придерживающая одной рукой легкий белый шарфик на шее. За ее спиной синело море, косо падали рассветные солнечные лучи. Ветер трепал ее длинные темные волосы и во всей этой картинке было что-то такое радостное и свободное, что у меня даже потеплело в груди.

— Прости. Я просто подумала, что это ты, решила уточнить, — я поставила фото на место. — Такая красивая…

Мне очень хотелось расспросить о ней, ведь Алиса ни разу не упоминала о своей матери при мне, но я почему-то чувствовала себя неловко, особенно заметив, как дрожит очередная сигарета в пальцах подруги.

— Наверное, она такая и была, — поморщилась Алиса. — В то время, когда она пропала, фотошопа еще не было.

Я застыла от удивления, кажется, с открытым ртом.

— Как пропала?

— Вот так, — Алиса вытянула длинные ноги на подоконнике и прислонилась спиной к оконной раме. — Мне было два года. У папы тогда еще не было никакого бизнеса, только развалился Союз и он вкалывал на заводе целыми днями, в надежде хоть когда-то получить кусок зарплаты. И вот однажды он вернулся домой с работы, а мамы не было. Вещи лежали на местах, в квартире было чисто, я сидела в кроватке сытая и довольная, а мама просто пропала. Больше я о ней ничего не слышала.

Я опустила распухшие от слез веки и вздохнула.

— И вы никогда…

— Поначалу пытались, но потом перестали. Вика, она чужой мне человек. Если она умерла, то так тому и быть, такова судьба… А представь, если бы она нашлась сейчас? Конечно, вдруг обнаружить взрослую дочку и мужа-миллионера вполне приятно. Что мне с ней делать? Слушать вечные извинения или сюси-пуси? Я ведь ничего к ней не чувствую. Ее ведь никогда у меня не было. Лучше совсем не иметь матери, чем иметь, но не любить ее.

Мне невольно припомнился мой последний разговор с моей мамочкой. Наверное, она в чем-то права. Я еще раз взглянула на фотографию в серебристой рамке — конечно, Алиса немного солгала, ведь люди не хранят на столе долгие двадцать лет изображение человека, который им совершенно безразличен.

Я присела на край широкого подоконника и положила голову на ее плечо.

— Твой папа так и не женился?

— О, это отдельная история, — жестко ухмыльнулась Алиса. — У меня с ним контракт.

Я непонимающе поморгала и нахмурилась.

— Поначалу он все таскал в дом разных мелких шлюшек, каждая из которых должна была пройти кастинг на роль моей «мамы», — моя подруга резким движением забросила щекочущие лицо волосы за спину. — Но в пятнадцать лет, после очередной «пробы», я закатила грандиозный скандал. С тех пор у нас все очень грамотно, по-деловому… Папа же всегда славился бизнес-хваткой. Иначе бы не прикупил по дешевке три завода. Ну, вот… теперь мы договорились. Он может спать с кем хочет, но только пусть не пытается внедрить меня в свою «нормальную семью».

— Слушай, может, он искренне… хотел, чтобы…

— Вика, мать никто не может заменить. Никто. Никогда.

Мы помолчали, Алиса щелчком отправила за окно окурок и, закусив нижнюю губу, стала изучать мое лицо. Почему-то от ее взгляда мне стало трудно дышать.

— Так что такие дела, — с притворным весельем подытожила она через мгновение. — Теперь папа встречается со своей секретуткой, Анечкой. Довольно долго уже, кстати. И даже любовниц своих подзабросил, странно…

— Влюбился? — Робко предположила я.

— Ага. Дорогая, если секретутку зовут Анечка и она крашеная блонда, — это уже диагноз. А эта еще такое неземное лупоглазое создание… Обнять и плакать! Скорее всего, она пока требует меньше внимания и меньше бабла, чем длинноногие крали в норковых шубках, которые ему нравились раньше.

Я внимательно взглянула ей в глаза. О, мне это очень знакомо! Примерно так я думала об «этих ваших любовях», пока не познакомилась с Кириллом. Я гордо носила это убеждение, как флаг, который оторвался от древка и улетел по ветру в один миг, когда обычный школьный психолог пришел проводить с нами беседу о жизненной цели.

— А ты разве… никогда ни в кого не влюблялась?

Алиса вздрогнула и, едва не столкнув меня с подоконника, спрыгнула на пол. Она быстро залезла под пуховое одеяло и, накрывшись им по самую шею, сердито проворчала:

— Вика, надо спать. Если тебя еще завтра… то есть, сегодня, понесет в универ, и мне придется идти с тобой вместе, я не хочу уснуть прямо на паре Абажурова. Он дядька суровый, заметит — и четвертует меня.

Я кивнула и тоже погрузилась в пуховые волны рядом с ней. Под одеялом наши колени нечаянно соприкоснулись — ее кожа была удивительно холодной, я поежилась. Кажется, мой последний вопрос немного смутил ее. Я подползла ближе, дотронулась щекой до ее плеча и, чтобы как-то загладить вину, прошептала:

— Я не хотела, извини. Просто ты так говоришь…

— Черт! — встрепенулась она. — Я не хочу это обсуждать! Потому что то, что скажу, тебе не понравится.

Алиса опять отвернулась к стенке, а мне осталось только шумно вздохнуть. Несколько минут прошло в абсолютной тишине, только мерно тикали часы на противоположной стене. Меня уже почти сморил сон, но Алиса все ворочалась и вздыхала так тяжко, что уснуть было почти невозможно.

— Так кто он? — наконец не выдержала я. — Давай уже, колись. Ты ведь хочешь со мной поделиться!

— Ольшанская, я тебя ненавижу, — прошипела она. — Ведь никто об этом не спрашивал.

— Обычный вопрос.

— Ага. Ну, если ты так хочешь знать… Да, я любила одного человека. Очень сильно, как божество, как кумира. Вот многие не понимают, как из-за певца или там футболиста знаменитого вены режут. Я могу это представить. Когда тебе пятнадцать, а друзей у тебя отродясь не было, и ты попадаешь в совершенно другой мир… — Алиса тяжело сглотнула. — Короче, это все лирика. В пятнадцать батя как раз и запер меня в какой-то крупный языковой лагерь в Голландии. Ох, мы тогда учились всему, кроме языка. Ну, вот там я и влюбилась. Но в итоге выбрали не меня. Вот и все.

Я резко села на кровати, сон как рукой сняло.

— Подожди, но почему? Ты ведь невероятно красивая…

Алиса закрыла лицо руками и, казалось, совсем перестала дышать.

— Да ничего подобного. Зайка, все правильно, — наконец прошептала она, так и не взглянув на меня. — Пойми, каким бы красивым ты ни был, всегда — ВСЕГДА — найдется кто-то, кто будет красивее тебя. Люди падки на красоту. Но она совсем не уникальна, понимаешь? Это ведь не особая ямочка на щеке, не звонкий смех, не шутка, сказанная вовремя, не интересный разговор. Это просто физическая оболочка и все.

Я все еще сидела, укутавшись одеялом, и Алиса потрепала меня по плечу.