Irene - Умри красиво

Мой приятель продолжал стоять, вытянувшись по струнке, будто загипнотизированный ее немигающим взглядом и тихой, вкрадчивой речью. Я дернула его за руку.

— Вот это да… — выдохнул он. — Не пойму, что в ней такого есть, но даже та чушь, которую она нагородила, выглядит убедительно.

— Ну, не знаю, как насчет эстетики, но с психологической точки зрения она вела себя не совсем корректно, — недовольно пробурчала я. — Даже если ты поразил ее, выделять тебя так — некрасиво по отношению к другим парням.

Стас хотел что-то возразить, но в этот момент в коридоре послышался привычный шум перемены и, взглянув на часы, Елена Владимировна спешно попрощалась с нами. Я быстро побросала в сумку тетрадки — пора бы хоть что-то перекусить. Первая пара — настоящий кошмар: вставать рано, позавтракать некогда, даже накраситься не успеваю. А в кафе на первом этаже сейчас начнется настоящий аншлаг.

— Ай!

Я резко остановилась. «Барби», застывшая с выражением жуткого оскорбления на лице, тут же начала рассматривать ткань своего рукава.

— Чертовы значки! — через пару секунд возопила она, указывая на залепленную разными прибамбасами мою сумку. — Цепляются! Смотреть надо, куда прешь! Если б ты только мне платье порвала… Хоть представляешь, сколько оно стоит?! Это ведь…

— Хм… Извини, не специально, — я спрятала старую джинсовую сумку за спину. Согласна, на ней действительно слишком много разных значков и они жутко за все цепляются. Надо остепениться и поснимать их… не эмо же я, в конце концов.

Тем временем, наши любопытные одногруппники уже затаили дыхание в предчувствии продолжения горячего «эстетического» спора.

— Хотя… даже если назову бренд, ты вряд ли слыхала. С таким-то вкусом!

Я брезгливо поморщилась. Не хватало мне еще ссоры с гламурной кисой.

— Я не переживаю насчет своего вкуса.

— Конечно, тебе и дела до него нет, — фыркнула «Барби». — Видимо, вид пугала тебя вполне устраивает. А еще это кольцо дурацкое… оно так подходит к джинсам и поношенной футболке!

Кольцо дурацкое?! Я глубоко вдохнула, пытаясь досчитать хотя бы до трех, как учил Кирилл. Капец, она таки выпросила!

— Как же тебе, бедняжке, тяжело в мире живется, — я участливо наморщила лоб. — У кого-то — воображаемые друзья, у тебя — воображаемые брендовые шмотки. Китайцам надо руки пожать, очень похоже.

— Какие китайцы?! Ты что несешь?!

— Ну, может, это и турки. Хотя на раскладках у молдован, в основном, китайские тряпки продают. Ты же там покупала эти странные босоножки? Я вчера видела такие…

Щеки «Барби» мгновенно вспыхнули. О, да неужели я права?!

— Я смотрю, ты только на молдованских распродажах и промышляешь!

— Ну, мне-то, пугалу, можно. А у тебя в таких босоножках должен был приступ стилевой аллергии случиться. И, кстати, «Рябинушка» сильно волосы жжет. Лучше чуть переплатить, зато плешь не появится…

— Какая «Рябинушка», что ты мелешь?! — прошипела «икона стиля». — Да моя прическа стоит баксов двести…

— Триста! Вспомнила! Оттенок триста, «Утренняя зорька». Теперь понимаю, почему так краску назвали: дивный розовато-оранжевый оттенок, как раз подчеркивает натуральность блондинки…

«Барби» задохнулась от возмущения, на лбу вздулась и запульсировала мелкая синеватая венка. Я доброжелательно ей улыбнулась и, склонившись над партой, написала на тетрадном листке телефонный номер.

— Держи.

— Это еще что? — скривилась оппонентка, с отвращением глядя на листок в моей руке.

— Ты слишком нервничаешь, так нельзя, вредно для красоты… Поговори с психологом. Кирилл Петрович зовут, во-о-от такой специалист! — я показала ей большой палец и подмигнула. — Выслушает всех, даже «Рябинушек».

Я развернулась и быстро зашагала к двери, пока растерянная соперница не успела придумать хотя бы один достойный ответ и беспомощно хватала ртом воздух. Но на этом мои злоключения не закончились.

Черноволосая незнакомка, скрестив руки на груди и довольно ухмыляясь, возникла на моем пути будто из ниоткуда — я едва не столкнулась с ней на выходе. Я нахмурилась, пытаясь пройти, но девушка вдруг произнесла:

— Ты хоть понимаешь, что только что сделала?

О, нет, не хватало мне еще прений с адвокатом!

— Можно пройти?

— Ты ее уничтожила! — в карих глазах вдруг засиял восторг. — Эту дуру теперь до пятого курса будут звать Рябинушкой!

Я удивленно вскинула бровь.

— Поверь, не специально.

— Кстати, я — Алиса, — вдруг сменила тему моя новая знакомая. — А ты?

Блин, она ведь права… Эту гламурную кису действительно могут намертво прозвать Рябинушкой…

— Че это у тебя тут прицеплено? — так и не дождавшись моего ответа, Алиса начала рассматривать злосчастные значки на моей сумке. — О, заяц вот этот, с синими ушами, смешной. Ну, раз ты так и не сказала, как тебя называть, буду называть тебя Зайкой, — засмеялась она. — А что, не одной тебе можно давать другим «погоняла»!

— Меня зовут Вика и я дико хочу есть, — улыбнулась я. — А когда голодна, то очень опасна.

— Опасный заяц — это мне нравится, — кивнула Алиса. — Идем, покофеюем.

Она быстро развернулась и понеслась сквозь толпу из нескольких групп первого курса, собравшихся под дверями двадцать седьмой аудитории. Мне ничего не оставалось, как последовать за ней.

Признаюсь, мое пребывание в университете вдруг начало меняться в лучшую сторону — даже разонравилось прогуливать занятия… ну, почти. Теперь даже если Стас был занят очередной фотосессией, мне не приходилось сидеть под стенкой с угрюмым видом или хвататься за любую надежду завести разговор с одногруппниками. В моей жизни появилась Алиса.

Уже с первого дня… впрочем, даже с первых минут знакомства, меня не покидало ощущение, что я знаю ее не меньше ста лет. Вот правда! Мы одновременно начинали посмеиваться над Стасом, когда он заводил очередную остроактуальную беседу о древних греках или о современных нравах, любили одинаковые духи, цвет и даже еду — запеченную курицу с картошкой. Я не удивилась, когда однажды заметила бегущую строку песни в плеере Алисы «Justin Timberlake — What goes around… Comes around». При этом я все еще знала о ней катастрофически мало. Большую часть информации мне поставлял Стас, который, как оказалось, знал ее уже несколько лет благодаря постоянным клубным тусовкам.

Алиса была старше нас на три года: все это время она, по настоянию отца — какой-то весьма влиятельной шишки, — проучилась на международной экономике, но в итоге сбежала к нам из «царства скучных мажоров». Я так и не поняла, чем наша «кунсткамера», состоящая, преимущественно, из вчерашних школьников, лучше, но на попытки расспросить подробнее моя новая приятельница лишь махнула рукой и хмыкнула: «Ага, было дело». Больше я не пыталась завести разговор о ее прошлом, вместо этого в третий раз выслушала историю об Алисиных похождениях в Ванкувере, где она провела у родственников целое лето и начало сентября.