Энн Стюарт - Чужие грехи

Энни ахнула — в руке Джеймса блеснула знакомая ей до боли серебряная рамка, потемневшая от времени. И тут же из пакета выпал на землю небольшой черный предмет прямоугольной формы. Джеймс небрежно подобрал его, и Энни, присмотревшись, поняла, что это диктофон.

— На этом месте была моя камера, Энни, — глухо пояснил Джеймс. — Здесь я и умер. «Принял свою смерть…» А потом открыл глаза и, увидев твоего отца, склонившегося надо мной, подумал, что это, должно быть, сам архангел Гавриил, который перенесет меня туда, где я обрету вечный покой. — В его голосе послышалась едва различимая насмешка. — Откуда мне было знать тогда, что передо мной вовсе не Гавриил, а Люцифер — падший ангел.

— Джеймс…

Он пожал плечами.

— Ладно, не буду. В конце концов не он виноват в том, как сложилась моя судьба. Это было давно предначертано и высечено в скрижалях. — Джеймс повертел в руках диктофон. — Ну что, Энни, хочешь послушать? Это голос Уина, который обращается ко мне из могилы. Последние наставления своему любимому апостолу…

Энни совершенно не горела желанием слушать голос своего отца. Да, конечно, Джеймс предупреждал ее о том, что правда окажется горькой и страшной, и тогда она в запальчивости заявила, что готова на все. Теперь же, когда пути к отступлению были отрезаны, Энни уже раскаивалась в опрометчивости своего поступка. И все же…

— Да, — сказала она.

Джеймс нажал кнопку воспроизведения. Как ни странно, после стольких месяцев погребения батарейки не отказали, и над залитыми лунным светом развалинами зазвучал хорошо поставленный и немного вкрадчивый голос Уина:

«Джеймс, мальчик мой, — произнес он, и Энни почувствовала, как в груди ее закипают слезы, — меня уже нет в живых, потому что жизнь повернулась не совсем так, как я рассчитывал. Я знаю, что эту старинную репродукцию в серебряной рамке нашел именно ты. Точно так же у меня нет ни малейших сомнений в том, кого именно я увижу за мгновение до того, как отправлюсь в свой последний путь. Я всегда любил тебя как собственного сына. О лучшей участи я и мечтать не мог.

Уверен, что Энни обратилась к тебе за помощью. Конечно, у меня остается надежда, что это не понадобится, однако ты сам прекрасно знаешь: полагаться на случай я не привык. Всегда продумывал все до мелочей.

Итак, ей грозит смертельная опасность, и она пришла к тебе. Пожалуйста, обращайся с ней так, как со мной: с мягкостью, пониманием и уважением, будь снисходителен к ее просьбам. Больше ни о чем тебя не прошу. Не разочаруй меня.

В серебряной рамке ты найдешь ответы на все вопросы. Я знаю, что ты и сам это подозревал, однако, Джеймс, в некоторых отношениях ты был слишком простодушным и доверчивым. Ты отказывался верить в то, что я творил. Поэтому в последнее время рядом со мной появились другие люди — менее разборчивые в средствах и начисто лишенные совести. Ты же, мальчик мой, всегда был излишне совестлив. Обладал редким и даже тревожащим чувством порядочности…

Ты должен переправить эту информацию в Вашингтон. Узнав, что меня предали, я хотел спокойно отправиться на тот свет и почивать с миром. Однако, раз уж ты здесь и слушаешь мое послание, значит, дело приняло скверный оборот, и мирно спать я уже не могу.

Так или иначе, я хочу забрать кое-кого с собой. Ты уж проследи, Джеймс, чтобы эти люди не отвертелись. Как проследил в моем случае. Отправь их всех к праотцам. Только без той жалости, которую ты проявил, убивая меня».

Диктофон еще немного пожужжал и замолк. Только тогда Джеймс решился посмотреть на лицо Энни, залитое лунным светом.

Услышанное настолько ее потрясло, что она словно окаменела. Боже, какая горькая ирония! Именно к нему, к Джеймсу, она обратилась с отчаянной мольбой найти и разоблачить убийцу ее отца. К нему — к безжалостному и кровавому палачу — она прибежала с просьбой о помощи! Больше того — она отдалась ему душой и телом, а он, как и предупреждал, спокойно принял все предложенные дары. Все, что у нее было. И теперь Энни казалось, что от нее не осталось ничего, кроме пустой оболочки, ожидавшей, когда Джеймс покончит и с ней…

— Что ж, Энни, — с неожиданной мягкостью произнес Джеймс. — Я ведь честно предупреждал, что правда тебе не понравится. Не так ли?

— Так.

В глубине души Энни даже поразилась, что нашла в себе силы ответить. А Джеймс внезапно поднялся и, размахнувшись, с силой запустил диктофончик в каменную стену. Черная пластмассовая коробочка разлетелась вдребезги, а змейкой выскользнувшая из нее узкая пленка заблестела в серебристой лунной дорожке, словно струйка крови.

Меж тем ветер неумолчно завывал на все лады, словно в едином зловещем хоре слились голоса сотен бэнши. Под сильным порывом длинные темные волосы Джеймса разметались по лицу, скрывая от Энни глубокую печаль и скорбь в его глазах. Когда Джеймс молча протянул ей руку, Энни не посмела ему отказать и оперлась на нее. Бежать было все равно некуда.

Внизу, в городе, в одном из узких проулков, они увидели оставленную кем-то машину. Джеймс проник в нее с такой легкостью, словно имел ключи, быстро закоротил проводки зажигания и кивком пригласил Энни садиться. Судя по всему, он ни секунды не сомневался, что Энни послушается. Так и вышло.

— Пристегнись, Энни, — сказал он.

Энни с трудом подавила в себе приступ истерического смеха. Она не сомневалась, что через несколько минут, отъехав куда-нибудь подальше, Джеймс убьет ее, как убил и Уина. Сделает он это так, как просил ее отец: быстро, безболезненно и без тени сомнения.

Энни пристегнула ремень. Чувства ее словно омертвели, канули в темный бездонный туннель, откуда не было возврата. Она безучастно взирала, как Джеймс сосредоточенно управляет автомобилем, и вдруг, неожиданно для себя, почувствовала необъяснимый прилив любопытства.

— Почему вы так долго ждали? — спросила она. — Почему все это время терпели мое присутствие?

— Потому что ты была ключом к разгадке многих тайн, — ответил Джеймс, даже не взглянув на нее. — Хотя и сама об этом не догадывалась.

Энни кивнула, молча принимая эту правду. Она понимала, что проку от нее больше нет. Даже если бы она и не прослушала это убийственное послание с того света, Доктор Смерть непременно ликвидировал бы ее. И ему даже не придется посещать больного на дому. Больной обратился к нему сам…

Они выехали за город, и вскоре вокруг сомкнулась тьма. Энни вдруг почувствовала, что не может больше молчать.

— Как вы это сделаете, Джеймс? — спросила она.

Он надолго задумался. Потом произнес:

— Я еще не решил.

— А есть у вас излюбленный метод? — не унималась Энни. — Скажем, выстрелить человеку в затылок и сбросить тело в овраг? По-моему, сейчас это должно вполне вас устроить. Пока мой труп найдут и опознают, вы уже будете в Штатах.