Эдуард Снежин - В тенетах суккуба

Но тут Игорь в наглую пошёл танцевать с Фифой, эту кликуху дали юной фигуристой блондинке, поражающей публику ультрамодными шмотками, которые привозил ей папа из-за границы. Сегодня она вырядилась в фосфоресцирующие в полумраке дискотеки лосины, сверху которых накинула только полупрозрачный топик, условно прикрывающий верхнюю часть тела. Светящиеся в темноте высокие стройные ножки с блистающей аккуратной попкой, вдрызг разбили сердце увлекающегося диск-жокея.

Юля не выдержала и сбежала с дискотеки, а на звонки Игоря потом бросала трубку.

— Значит, друзья по несчастью, — чокнулся я с Юлей.

Я поставил Модерн Токинг. Вся молодёжь западала на дискотечную музыку. Голоса Томаса и Дитера, с чётко выверенным влиянием на психику слушателя, отзывались печалью в наших опустошённых сердцах, которую хотелось заглушить.

Танцуя с девушкой, я с удовольствием целовал губы её маленького ротика, что вызывало желание исследовать нижние губки на предмет соответствия их размеров верхним.

Потом мы послушали Бэд Бойз Блю, а на Си-си-кетч завалились в постель.

Мне было хорошо с милой, спокойной Юлей, совсем непохожей на бурную, энергичную Ларису.

И страстно хотелось исследовать незнакомое молодое тело.

Юля обнимала и целовала меня, позволила снять с неё бюстгальтер и заводилась от массажа маленьких сосков моими губами.

Фаукат, как-то, сообщил мне свою статистику: именно маленькие соски грудей, а не ротик, безошибочно свидетельствуют о малом размере заветной щелки.

Но Юля категорически препятствовала покушению на нижнюю часть тела. Она молча сопротивлялась, что вконец измучило моего изнывающего дружка.

Наконец, удалось снять с неё трусики, ощутив пальцами небольшие аккуратные пухлые губки.

Тут девушка взяла в руку мой рвущийся к удовлетворению снаряд и умелыми движениями быстро разрядила его на свой гладкий животик.

— Юля, ты, что девушка? — спросил я.

— А по-твоему, я мальчик? — отшутилась она.

Мы провели с ней половину ночи в мучительной сладостной борьбе, но она всегда удовлетворяла восстающего нахала своим маленьким кулачком.

— Возьми его в верхние губки! — попросил я.

— Нет, тогда ты точно изнасилуешь меня в нижние, — не согласилась Юля.

На утро, не выспавшимся, нам пришлось быстро-быстро собираться на работу.

Подрёмывая в кресле, размышлял я о странностях поведения великолепной стервочки. Совершенно не было на неё зла, наоборот, примешивалось уважение за стойкость по охране волнующей тайны неприступной крепости.

Слепки удивительных пальчиков словно отпечатались на кожице моего члена и продолжали возбуждать.

Дома вечером зазвонил телефон.

— Только не бросай трубку! — попросила Лариса.

Я не бросил.

— Ты не знаешь всей правды с Рустамом. Пусть я блядь в твоих глазах, но не согласись я, тебе бы не выбраться оттуда живым.

— Ты сама тянула туда.

— И это ты не понимаешь. Мне ещё Костя сказал, а потом чечен, что если я не приеду, то нас подстерегут где-нибудь на дороге за зоной, и тогда он изнасилует меня на твоих глазах.

— Хочешь оправдаться?

— Думай, как хочешь.

Я молчал. Потом поймал себя на мысли, что только и жду повода оправдать Ларису. А она сказала заискивающим голосом:

— Слушай, приходи ко мне. Я пельменей настряпала, вина с собой не бери, у меня есть «Абсолют».

Кто хоть раз слышал мелодичный голос оторвы в трубке, ещё не зная её, уже очаровывался.

— Тебе бы работать в сексе по телефону, — сказал я как-то ей.

— Я, же, приглашаю только поговорить, — продолжила Лариса, уловив моё смятение, — ты продвинутый мэн, глупо прекращать всякие контакты!

— Хорошо, — сдержанно согласился я.

А ноги сами несли меня к дому соблазнительницы.

Лучезарное сияние лица девушки, открывшей мне дверь, ослепило наповал.

Она широко раскрыла руки, намереваясь заключить в материнские объятья.

— Жить надо легче, а на вопросы смотреть ширше! — приготовила она неотразимый аргумент.

— Пошла ты к чёрту с домашними заготовками! — увернулся я, — поговорить, так поговорить.

— И с домашними пельменями тоже к чёрту? — продолжала улыбаться красавица.

— Нет, пельмени и «Абсолют» — на стол!

— Уже сварила, птенчик!

И как в ней уживались сразу вместе нежность и насмешка?

Выпили.

— Сколько мы не виделись? — спросила Лариса.

— Две недели. Учишься уже?

— Учусь, а вечером дома одна. Не поверишь, за всё время ни с кем не виделась, кроме колледжа.

— Ой, ли? Всё равно покоя не дают.

— Ну, конечно, Марина звонила, потом бросила, послала её на три буквы.

— А обожатели?

— Вон один ходит, — кивнула она в сторону окна.

Я выглянул, там, через дорогу, вдоль леса дефилировал Виктор в задумчивой позе байроновского Чайльд Гарольда.

— Этот не только звонит, но пытался прорваться с букетом гладиолусов.

— И как? — ревниво заиграло сердце.

— Сам видишь — никак!

Если бы в этот момент Лариса подошла ко мне, то, несомненно, мы опять слились бы вместе.

Но она продолжила тему.

— Знаешь, какой у меня характер? Могу месяц быть одна и всех отгонять. И не пить совсем. А потом напьюсь, иду на улицу и ловлю первого встречного мужика, чтобы отдаться ему. Никто ещё не отказался.

— Ещё бы! — вырвалось у меня.

— Но только на одну ночь! Потом он зря охаживает неделями, но отстаёт, в конце концов.

— Ты как царица Тамара. Та только приказывала отрубать голову.

— Но у меня нет придворного палача, — покрутила оторва плечами.

— Так у Витьки девок — тьма!

— Он сказал: «променяю всех на тебя одну».

Я задумался.

— Ты сегодня после «Абсолюта» свистнула бы его сюда?

— Не знаю, я тебя хотела!

— А со мной тоже только на одну ночь загадывала в первый день?

— Так и было, только ты у колледжа уломал меня.

— Дела.

— Вадик, люблю я тебя!

По щекам девушки потекли крупные слёзы.

Через несколько минут Ларисин диван издавал упоительную скрипучую музыку под нашими телами.

— А помнишь, мы решили, что будем мужем и женой?

— Помню.

— Не раздумал?

— Тебе нельзя по закону замуж без разрешения родителей.

— А оно у меня есть!

Обнажённая Лариса выскочила из-под одеяла и нашла в серванте листок.

— Вот! — улыбаясь довольно, протянула она его мне.

Это была нотариально заверенная копия с подписями обоих родителей.

— А мать как подписала? — удивился я.

— Мать не дура, она сама и предложила. Она сказала, что иначе я пропаду с мужиками и пьянками, а разлюбитесь — разойдётесь.

— А, что мы мало пьём?

— Вадик, это было лето. Сейчас я учусь, пить будем только по выходным. Ну, зачем давать невыполнимые обещания — не пить совсем, — заглянула она в мои глаза, — только душу зря травить.