Рина Зелиева - Аквамариновое небо (СИ)

На обочине стоял грязный автомобиль с тонированными стеклами, в который мужики общими усилиями благополучно запихнули сопротивляющуюся и вопящую девушку. В машине сидели какие-то типы бандитской наружности. Один из них схватил Мари за волосы и зажал шею в сгибе локтя.

— Будешь рыпаться — придушу.

Марисса и так уже начала задыхаться, перед глазами запрыгали звездочки. Желание "рыпаться" естественно пропало. Да и что она могла сделать, зажатая между двумя амбалами на заднем сидении автомобиля.

— Эй, шкурку не попортите, — донеслось спереди. — Денег стоит.

Машина достигла окраины города и въехала во двор, окруженный старыми многоэтажными зданиями с обшарпанными фасадами и маленькими магазинчиками, расположенными на первых этажах. Двери служебных выходов из магазинов вели в этот самый грязный двор. Некоторые двери на тыльной стороне многоэтажек служили входами в подвальные помещения строений, возможно, используемые под складские нужды, судя по коробкам и прочей таре, сваленной мусорными кучами рядом.

Мари не могла бы точно ответить, куда именно ее завезли: этот район города она не знала. Один из похитителей вытащил ее из машины за шиворот. Марисса, в силу своего характера, обязывающего бороться до последнего, резко повернула голову и со всей силы укусила его за руку. Или пан или пропал. От неожиданности мужчина выпустил куртку девушки, и она бросилась бежать к арке, за которой виднелась дорога. По ней проезжали редкие машины. Время было позднее, и удаленность от центра сводила на нет интенсивность движения. Но всегда оставалась возможность привлечь внимание и получить помощь. Другой мужик перехватил Мариссу на пути ее следования. Она вырывалась как сумасшедшая, пытаясь вывернуться из захвата или лягнуть нападавшего, с целью ослабить хватку. Видимо, похитителям надоело возиться с активно сопротивляющейся девчонкой, и Мари ощутила сильный удар по затылку.

Щекой Марисса почувствовала что-то твердое, шершавое и холодное, при ближайшем рассмотрении, оказавшееся бетонным полом. Она открыла глаза. Все плыло в туманной дымке. Голова раскалывалась на тысячу кусков. Мари попыталась сесть и определить место своего пребывания. Стены помещения качались, ее подташнивало. Наконец, осуществив задуманное, девушка огляделась. Руки оказались прикованными наручниками к старой ржавой батарее, она сидела на полу у стены неопределенного цвета с выцветшей облупившейся краской. Рядом с ней расположились еще три какие-то девицы, зафиксированные тем же способом, отметающим всякие мысли о попытке к бегству.

— Смотрите, новенькая очухалась, — отметила одна из них каким-то безразличным тоном.

У нее волосы были какого-то уж очень неестественного цвета. Белые-белые. "Надо ж было так вытравить", — мелькнула у Мариссы мысль. Все товарки по несчастью были одеты довольно неопрятно, вызывающе, даже вульгарно. Яркий макияж довершал впечатление и не оставлял сомнений в роде занятий оных. Мари, облаченная в обычные для студенток джинсы и легкий джемпер с короткой курточкой, явно не вписывалась в общий антураж.

Марисса обвела глазами комнату. У одной стены стояла большая кровать без всяких постельных принадлежностей, покрытая грязным красным покрывалом. По обе стороны кровати стояли тумбы, в углу — стул. В другом конце помещения находились шкафы. На полках лежали видеокассеты, коробки разных размеров. Внимание привлекли две большие видеокамеры с претензией на профессиональные. Вот и вся убогая обстановка места заключения.

Мари постаралась не поддаваться панике: нужно рассуждать трезво, ну, по возможности. Все это совершенно очевидно дурно пахло и наводило на размышления о том, что ничего хорошего от последующих событий ждать не приходиться.

"Что-то мне это все очень и очень не нравиться. И соседки какие-то стремные, и кровать эта, и камеры. Ну, если не принимать во внимание такую мелочь, как наручники", — вздохнула про себя Мари и попробовала завязать контакт с рассматривающими ее девушками.

— Мы где?

— В Голливуде.

"Это она, вроде как, пошутила?" — Марисса начинала беситься.

— Я поняла, что не в Диснейленде. Нормально объяснить трудно, что ли?

— А че, самой не понятно? Порнушку тут снимают дешевую, так сказать местного разлива. Причем жесткую, на любителя, — пояснила блондинка.

— Нам сначала деньги предлагали, но Муська, она с нами работает на точке, рассказала, чего они тут делают. Сама купилась на бабки, потом в больничке долго отдыхала, — выпалила вторая.

— Мы отказались, здоровье дороже. Так они нас на…и. Подъехали дядьки какие-то. Ну, чтоб нас в сауну на вечер снять, а сами сюда привезли — и к батарее, чтоб не смылись, — продолжила рассказ пергидрольная.

— Ой, — от ужаса у Мариссы волосы на голове зашевелились.

Первый раз в жизни она почувствовала, как это на самом деле бывает. До этого момента только в книжках читала и не задумывалась, что не дай Бог на себе такое испытать. Дурнота как-то сразу отступила перед лицом грядущей опасности.

— Надо дергать отсюда, — выдала Мари, по ее собственному мнению, вполне адекватную мысль.

— Ага. Давай, дергай. Как ты себе это представляешь?

Марисса посмотрела на наручники. Запястья у девушки очень тонкие, нежные, изящные ручки с длинными пальчиками. Мари всегда удивлялась, откуда у нее такие руки: аристократов в роду вроде не наблюдалось. Возможно, сказывались занятия игрой на фортепьяно в далекой юности. Если приложить большой палец к мизинцу, то основание запястья и кисть становятся практически одного диаметра.

"Надо попытаться. Вроде не сильно затянули. Наверно, потому что все равно в отключке была. Вот получилось. Аллилуйя!" — высвободив вторую руку и лишь слегка ободрав кожу, Мари казалась себе на седьмом небе от счастья.

— Поймают, шлепнут, — предупредила блондинка.

— Ну, да, а так, можно подумать, не шлепнут. Поимеют только во все дыхательные и пихательные. То, что они делают, это ведь незаконно. Какой резон нас отпускать живыми? Заложить же можем.

— Типо умная нашлась…

— Может, отпустят. Муську же отпустили. Да и кто их закладывать будет? Жить-то охота, а у них, небось, тут все куплено и подмазано. Если что, найдут как выкрутиться.

— Ну и сидите тут, вам не привыкать, — огрызнулась Мари.

— Если выберусь, в ментовку сообщу, — смягчилась она, подумав: "Жалко же их. Вообще, изувечить могут, звери".

— Дура ты, — вздохнула пергидрольная.

Дверь, на удивление, оказалась не заперта. Марисса вынырнула в темный коридор. Одиноко висящая лампочка Ильича, болтающаяся на длинном проводе, тускло освещала только его середину. Затаив дыхание, стараясь производить как можно меньше шума, девушка двинулась вдоль облезлой стены. По обеим сторонам прохода находились двери, за одной из которых слышались голоса. Слов было не разобрать, вроде, говорили не по-русски. Не важно. Конечной целью марш броска стал дверной проем в конце коридора, закрытый решеткой, через которую пробивался свет уличного фонаря.